Первый вариант «Демона» Лермонтов набрасывает пятнадцатилетним мальчиком, в 1829 году. С тех пор он неоднократно возвращается к этой поэме, создавая её различные редакции, в которых обстановка, действие и детали сюжета меняются, но образ главного героя сохраняет свои черты.

В буржуазном литературоведении «Демон» постоянно ставился в связь с традицией произведений о духе зла, богато представленной в мировой литературе («Каин» и «Небо и земля» Байрона, «Любовь ангелов» Мира, «Эмак» А. де-Виньи и др.) Но даже компаративистские изыскания приводили исследователе к выводу о глубокой оригинальности русского поэта. Понимание тесной связи лермонтовского творчества в том числе и романтического, в современной поэту русской действительности и с национальными традициями русской литературы, что является руководящим принципом для советского лермонтоведения, позволяет по-новому поставить вопрос об образе Демона у Лермонтова, как и о его романтической поэзии вообще. Тот романтический герой, который впервые был обрисован Пушкиным в «Кавказском пленнике» и в «Цыганах» и в котором автор названных поэм, по его собственным словам, изобразил «отличительные черты молодежи 19-го века», нашёл законченное развитие в романтическом образе Демона. В «Демоне» Лермонтов дал свое понимание и свою оценку героя-индивидуалиста.

Лермонтов использовал в «Демоне», с одной стороны, библейскую легенду о духе зла, свергнутом с неба за свой бунт против верховной божественной власти, а с другой – фольклор кавказских народов, среди которых, как уже говорилось, были широко распространены предания о горном духе, поглотившем девушку-грузинку. Это придает сюжету «Демона» иносказательный характер. Но под фантастикой сюжета здесь скрывается глубокий психологический философский, социальный смысл.

Если протест против условий, подавляющих человеческую личность, оставлял пафос романтического индивидуализма, то в «Демоне» это выражено с большей глубиной и силой.

Гордое утверждение личности, противопоставленной отрицательному миропорядку, звучит в словах Демона: «Я царь познанья и свободы». На этой почве у Демона складывается то отношение к действительности, которое поэт определяет выразительным двустишием:

И всё, что пред собой он видел
Он презирал иль ненавидел.

Но Лермонтов показал, что нельзя остановиться на презрении и ненависти. Став на пусть абсолютного отрицания, Демон отверг и положительные идеалы. По его собственным словам, он
Всё благородное бесславил
И всё прекрасное хулил.

Это и привело Демона к тому мучительному состоянию внутренней опустошенности, бесплотности, бесперспективности, к одиночеству, в котором мы застаем его в начале поэмы. «Святыня любви, добра и красоты», которую Демон вновь покинул и под впечатлением прекрасного, открывается ему в Тамаре, - это Идеал достойной человека прекрасной свободной жизни. Завязка сюжета и состоит в том, что Демон остро ощутил пленительность острого Идеала и всем своим существом устремился к нему. В этом смысл той попытки «возрождения» Демона, о которой в поэме рассказывается в условных библейско-фольклорных образах.
Но развитие признал эти мечты «безумными» и проклял их. Лермонтов продолжая анализ романтического индивидуализма, с глубокой психологической правдой, скрывает причины этой неудачи. Он показывает как в развитии переживаний о событии благородный общественный идеал подменяется иным – индивидуалистическим и эгоистическим, возвращающим Демона к исходной позиции. Отвечая «соблазна полными речами» на мольбы Тамары, «злой дух» забывает идеал «любви, добра и красоты». Демон зовёт к уходу от мира, от людей. Он предлагает Тамаре оставить «жалкий свет его судьбы», предлагает смотреть на землю «без сожаленья, без участья». Одну минуту своих «непризнанных мучений» Демон ставит выше «тягостных лишений, трудов и бед толпы людской…» Демон не смог преодолеть в себе эгоистического индивидуализма. Это стало причиной гибели Тамары и поражения Демона:

И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..

Поражение Демона есть доказательство не только безрезультатности, но и губительности индивидуалистического бунтарства. Поражение Демона есть признание недостаточности одного «отрицания» и утверждение положительных начал жизни. Белинский правильно увидел в этом внутренний смысл поэму Лермонтова: «Демон, - писал критик, - отрицает для утверждения, разрушает для созидания; он наводит на человека сомнение не в действительности истины, как истины, красоты, как красоты, блага, как блага, но как этой истины, этой красоты, этого блага. Он не говорит, что истина, красота, благо – признаки, порожденные больным воображением человека; но говорит, что иногда не всё то истина, красота и благо, что считают за истину, красоту и благо». К этим словам критика следовало бы добавить, что демон не удержался на этой позиции и что в полной мере данная характеристика относится не к лермонтовскому герою, а к самому Лермонтову, который сумел подняться над «демоническим» отрицанием.

Такое понимание идейно-социального смысла лермонтовской поэмы позволяет уяснить её связь с общественно-политической обстановкой последекабрьского периода. Путём глубокого идейно-психологического анализа настроений тех представителей поколения 30-х годов, которые не шли дальше индивидуалистического протеста, Лермонтов в романтической форме показал бесперспективность подобных настроений и выдвинул перед прогрессивными силами необходимость иных путей борьбы за свободу. Если взять «Демона» с современной русской действительностью не сразу обнаруживается вследствие условности сюжета поэмы, то в реалистическом романе Лермонтова о герое времени, где запечатлено то же социально-психологическое явление, эта связь выступает с полной наглядностью.

Преодоление романтического индивидуализма, раскрытие ущербности «демонического» отрицания ставило перед Лермонтовым проблему действенных путей борьбы за свободу личности, проблему иного героя.

Широко открытые, бездонные, полные муки глаза… Воспалённые, запёкшиеся от внутреннего огня губы. Взор, полный отчаяния и гнева, устремлён куда-то прямо перед собой. Это голова гордого мыслителя, проникшего в тайны Вселенной и негодующего на царящую в мире несправедливость. Это голова страдальца-изгнанника, одинокого мятежника, погруженного в страстные думы и бессильного в своём негодовании. Таков Демон на одном из рисунков Врубеля. Именно таков и Демон Лермонтова, «могучий образ», «немой и гордый», который столько лет сиял поэту «волшебно-сладкой красотой». В поэме Лермонтова бог изображен как сильнейший из всех тиранов мира. А Демон враг этого тирана. Самым жестоким обвинением творцу Вселенной служит им же созданная Земля:

Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты,
Где преступленья лишь да казни,
Где страсти мелкой только жить;
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить.

Этот злой, несправедливый бог как бы действующее лицо поэмы. Он где-то за кулисами. Но о нём постоянно говорят, о нём вспоминают, о нём рассказывает Демон Тамаре, хотя он и не обращается к нему прямо, как это делают герои других произведений Лермонтова. «Ты виновен!» - упрёк, который бросают богу герои драм Лермонтова, обвиняя творца Вселенной в преступлениях, совершаемых на Земле, т. к. это он сотворил преступников.

… всесильный бог,
ты знать про будущее мог,
зачем же сотворил меня? –
обращается к богу с тем же упрёком и небесный мятежник Азраил, герой философской поэмы, созданной одновременно с юношескими редакциями «Демона».
Лермонтов любит недосказанность, он часто говорит намеками, и образы его поэм становятся понятнее при их сопоставлении друг с другом. Особенно помогают такие сравнения при раскрытии сложной и трудной для понимания поэмы «Демон».
Азраил, как и Демон, - изгнанник, «существо сильное, но побеждённое». Он наказан не за бунт, а только за «мгновенный ропот». Азраил, как рассказано в поэме Лермонтова, был создан раньше людей и жил на какой-то отдалённой от Земли планете. Ему было скучно там одному. Он упрекнул в этом бога и был наказан. Свою трагическую повесть Азраил поведал земной девушке:
Я пережил звезду свою;
Как дым рассыпалась она,
Рукой творца раздроблена;
Но смерти верной на краю,
Взирая на погибший мир,
Я жил один, забыт и сир.

Демон наказан не только за ропот: он наказан за бунт. И его наказание страшнее, изощреннее, чем наказание Азраила. Тиран бог своим страшным проклятьем испепелил душу Демона, сделал её холодной, мертвой. Он не только изгнал его из рая – он опустошил его душу. Но и этого мало. Всесильный деспот возложил на Демона ответственность за зло мира. По воле бога Демон «жжёт печатью роковой» всё, к чему ни прикасается, вредит всему живому. Бог сделал Демона и его товарищей по мятежу злобными, превратил их в орудие зла. В этом страшная трагедия героя Лермонтова:

Лишь только божие проклятье
Исполнилось, с того же дня
Природы жаркие объятья
Навек остыли для меня;
Синело предо мной пространство,
Я видел брачное убранство
Светил, знакомых мне давно:
Они текли в венцах из злата!
Но что же? Прежнего собрата
Не узнавал ни одного.
Изгнанников, себе подобных,
Я звать в отчаянии стал,
Но слов и лиц и взоров злобных,
Увы, я сам не узнавал.
И в страхе я, взмахнув крылами,
Помчался – но куда? Зачем?
Не знаю, - прежними друзьями
Я был отвергнут, как Эдем,
Мир для меня стал глух и нем…

Любовь, вспыхнувшая в душе Демона, означала для него возрождение. «Неизъяснимое волненье», которое он почувствовал при виде пляшущей Тамары, оживило «немой души его пустыню»,
И вновь постигнул он святыню
Любви, добра и красоты!

Мечты о прошлом счастье, о том времени, когда он «не был злым», проснулись, чувство заговорило в нём «родным, понятным языком». Возвращение к прошлому вовсе не значило для него примирение с богом и возвращение к безмятежному блаженству в раю. Ему, вечно ищущему мыслителю, такое бездумное состояние было чуждо, не нужен был ему и этот рай с беззаботными, спокойными ангелами, для которых не было вопросов и всегда всё было ясно. Он хотел другого. Он хотел, чтобы душа его жила, чтобы откликалась на впечатление жизни и могла общаться с другой родной душой, испытывать большие человеческие чувства. Жить! Полной жизнью жить – вот что значило для Демона возрождение. Ощутив любовь к одному живому существу, он почувствовал любовь ко всему живому, ощутил потребность делать подлинное, настоящее добро, восхищаться красотой мира, к нему вернулось всё то, чего лишил его «злой» бог.
В ранних редакциях радость Демона, почувствовавшего в сердце трепет любви, юный поэт описывает очень наивно, примитивно, как-то по-детски, но удивительно просто и выразительно:
Тот железный сон
Прошёл. Любить он может-может,
И в самом деле любит он!..

«Железный сон» душил Демона и был результатом божьего проклятья, это было наказанием за битву. У Лермонтова вещи говорят, и силу страданья своего героя поэт передаёт образом камня, прожжённого слезой. Почувствовав впервые «тоску любви, её волненье», сильный, гордый Демон плачет. Из его глаз катится одна-единственная скупая, тяжёлая слеза и падает на камень:
Поныне возле кельи той
Насквозь прожжённый виден камень
Слезою жаркою, как пламень,
Нечеловеческой слезой.

Образ камня, прожжённого слезой, появляется ещё в поэме, созданной семнадцатилетним мальчиком. Демон был в течение долгих лет спутником поэта. Он растёт и мужает вместе с ним. И Лермонтов не раз сравнивает своего лирического героя с героем своей поэмы:
Я не для ангелов и рая
Всесильным богом сотворён;
Но для чего живу, страдая,
Про это больше знает он.

«Как демон мой, я зла избранник», – говорит о себе поэт. Он сам такой же мятежник, как и его Демон. Герой ранних редакций поэмы – милый, трогательный юноша. Ему та хочется излить кому-нибудь свою исстрадавшуюся душу. Полюбив и ощутив «добро и красоту», юный Демон удаляется на вершине гор. Он решил отказаться от своей возлюбленной, не встречаться с ней, чтобы не причинить ей страданий. Он знает, что его любовь погубит эту земную девушку, запертую в монастыре; её строго накажут и на земле и на небе. О страшных наказаниях «согрешивших» монахинь много раз рассказывалось в произведениях литературы, иностранной и русской. Так, в романе в стихах «Мармион» Вальтера Скотта было описано, как за любовь и попытку к бегству молодую прекрасную девушку-монахиню замуровали живой в стену подземелья. Сцена из этого романа «Суд в подземелье» была переведена Жуковским.
Пробудившееся в нём чувство подлинного добра молодой Демон проявляет также и в том, что помогает людям, заблудившимся в горах во время метели, сдувает снег с лица путника «и для него защиты ищет». Юный Демон есть у Врубеля. Его, как и Лермонтова, много лет преследовал этот «могучий образ».
На картине Врубеля «Демон сидящий» (1890) изображён сильный юноша с длинными мускулистыми руками, как-то удивительно беспомощно сложены, и совсем детским, наивным лицом. Кажется, если он встанет, то это будет длинный-длинный, быстро выросший, но ещё не вполне сложившийся подросток. Физическая мощь фигуры особенно подчеркивает беспомощность, детскость выражения лица с опущенными углами мягкого, немного безвольного грустного рта и детским выражением печальных глаз, точно он только что плакал. Юноша демон сидит на вершине горы и смотрит вниз, в долину, где живут люди. Вся фигура, взгляд выражают бесконечную тоску одиночества. Лермонтов работал над «Демоном» с 1829 года. В ранних вариантах поэмы действие происходит в какой-то неопределенной стране, где-то на берегу моря, в горах. По отдельным намекам можно предположить, что это Испания. После первой ссылки на Кавказ, в 1838 году, Лермонтов создал новую редакцию. Сюжет усложнился благодаря знакомству поэта с бытом и легендами народов Кавказа. Поэма обогатилась яркими, живыми картинами природы. Лермонтов перенёс действие на Кавказ и описал то, что сам видел. Его Демон пролетает теперь над вершинами Кавказа. Лермонтов прекрасно передаёт разные виды движения: качку, пляску, полёт. И вот мы видим, как Демон летит. Сама инструментовка первых двух строк поэмы создает ощущение плавного полёта:
Летал над грешною землёю…

До нас как бы доносится отдалённый, едва слышный шум крыльев, и вдали мелькает тень распростёртого в эфире летящего Демона. Изменение ритма создает впечатление, что Демон приближается:
С тех пор отверженный блуждал
В пустыне мира без приюта…

Мелькнувшая вдали тень превращается в ещё обесформленную дальностью расстояния фигуру летящего живого существа. Демон всё приближается. Звуки становятся слышнее, громче, как бы тяжелее. Уже можно различить какой-то несколько жужжащий звук крыльев: «отверженный» - «блуждал». И вот наконец летящий Демон почти над нами. Это ощущение создает короткая строка:
И зло наскучило ему.

Прошумев крыльями над нашей головой, Демон снова удаляется. И вот он уже далеко, в вышине:
И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал…

Первая часть пути Демона – Военно-Грузинская дорога до Крестового перевала, самая величественная и дикая её часть. Когда смотришь издали снизу на суровую скалистую вершину Казбека, покрытую снегом и льдом, то охватывает на миг ощущение холода, бесприютности, одиночества, подобное тому, с которым не расставался Демон. Поэтические пейзажи Кавказа у Лермонтова имеют характер документальности, как и его рисунки: «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посетил». Но в своих рисунках Лермонтов ещё сильнее по сравнению с действительностью подчеркнул суровость безлесных скалистых гор, как будто бы делал иллюстрации к поэме, сопоставляя эти серые, обнажённые скалы с опустошённостью души своего героя. Но вот действие поэмы развивается. И Демон уже перелетел за Крестовый перевал:
И перед ним иной картины
Красы живые расцвели…

Эта резкая перемена пейзажа правдива. Она поражает каждого, кто проезжает через Крестовую гору:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали.
И Лермонтов с тем же мастерством, с каким он только что описал суровый и величественный пейзаж Кавказского хребта до Крестового перевала, теперь рисует «роскошный, пышный край земли» - с кустами роз, соловьями, развесистыми, обвитыми плющом чинарами и «звонко бегущими ручьями». Полная жизнь роскошная картина природы подготавливает нас к чему-то новому, и мы начинаем невольно ждать событий. На фоне этой благоуханной земли появляется впервые героиня поэмы. Как образ Демона дополняется пейзажем скалистых гор, так и образ молодой, полной жизни красавицы грузинки Тамары становится ярче в сочетании с пышной природой её родины. На кровле, устланной коврами, среди подруг проводит свой последний день в родном доме дочь князя Гудала Тамара. Завтра её свадьба. У героев Лермонтова смелые и гордые души, жадные на все впечатления жизни. Они страстно желают, страстно чувствуют, страстно мыслят. И в пляске раскрывался характер Тамары. Это – не безмятежная пляска. «Грустное сомненье» темнило светлые черты юной грузинки. Красота сочеталась в ней с богатством внутренней жизни, что привлекло в ней Демона. Тамара не просто красавица. Этого было бы мало для любви Демона. Он почувствовал в ней душу, которая могла понять его. Волновавшая Тамару мысль о «судьбе рабыни» была протестом, бунтом против этой судьбы, и этот бунт ощутил в ней Демон. Именно ей он и мог обещать открыть «пучину гордого познанья». Только к девушке, в характере которой были заложены черты мятежности, мог обратиться Демон с такими словами:
Оставь же прежнее желанье
И жалкий свет его судьбе;
Пучину гордого познанья
Взамен открою я тебе.

Между героем и героиней поэмы «Демон» существует некоторая родственность характеров. Философская поэма «Демон» в то же время и поэма психологическая. В ней и громадный социальный смысл. Герой поэмы носит в себе черты живых людей, современников поэта. Действие философских поэм Лермонтова («Азраил», «Демон») происходит где-то в космическом пространстве: там, на отдельных планетах живут существа, похожие на людей. Его небесные бунтовщики испытывают человеческие чувства. А в их бунт против небесного тирана вложено немало собственного гнева автора против земного самодержца. Поэма «Демон» дышит духом тех лет, когда она была создана. В ней воплотилось всё то, чем жили, о чём думали, чем мучились лучшие люди времени Лермонтова. Она заключает в себе и противоречие этой эпохи. Передовые люди 30-х годов прошлого века страстно искали истину. Они резко критиковали окружающую самодержавно-крепостническую действительность, с её рабством, жестокостью, деспотизмом. Но они не знали, где найти правду. Затерянные в царстве зла, они бессильно бились и протестовали, но не видели пути в мир справедливости и чувствовали себя бесконечно одинокими.
Выросшие и воспитанные в крепостнической стране, они были и сами во многом отравлены её пороками. Черты одиноких страдальцев-бунтарей Лермонтов воплотил в образе Демона. Это герой промежуточной эпохи, когда для передовых людей старое понимание мира умерло, а нового ещё нет. Это бунтовщик без положительной программы, гордый и отважный мятежник, возмущенный несправедливостью законов Вселенной, но не знающий, что этим законам противопоставить. Как и герой романа Лермонтова Печорин, герой его поэмы – эгоист. Демон страдает от одиночества, рвётся к жизни и к людям, и в то же время этот гордец презирает людей за их слабость. Одну минуту своих «непризнанных мучений» он ставит выше «тягостных лишений, трудов и бед толпы людской». Как Печорин, Демон не может освободиться от отравившего его зла, и, как Печорин, он не виновен в этом. Но Демон также и образ символический. Для самого поэта и для его передовых современников Демон был символом ловки старого мира, крушения старых понятий добра и зла. Поэт воплотил в нём дух критики и революционного отрицания. «Дух критики, - писал Герцен, - вызван не из ада, не с планет, а из собственной груди человека, и ему некуда исчезнуть. Куда бы человек не отвернулся от этого духа первое, что попадается на глаза, - это он сам со своими вопросами». Символический смысл образа Демона раскрыл Белинский. Демон, писал он, «отрицает для утверждения, разрушает для созидания; он наводит на человека сомнение не в действительности истины как истины, красоты как красоты, блага как блага, но как этой истины, этой красоты, этого блага… он тем и страшен, тем и могущ, что едва родит в вас сомнение в том, что доселе считали вы непреложною истиною, как уже кажет вам издалека идеал новой истины. И, пока эта новая истина для вас только призрак, мечта, предположение, догадка, предчувствие, пока не сознали вы её, не овладели ею, - вы добыча этого демона и должны узнать все муки неудовлетворенного стремления, всю пытку сомнения, все страдания безотрадного существования». Через несколько лет после смерти Лермонтова Огарев говорит о Демоне так:

В борьбе бесстрашен он, ему грубит отрада,
Из праха он всё строит вновь и вновь,
И ненависть его к тому, что рушить надо,
Душе свята, так как свята любовь.

В поэме «Демон», создававшейся Лермонтовым на протяжении десятилетия, много противоречий. Они сохранились и на последних этапах работы. Свой труд над поэмой Лермонтов не закончил. В конце 30-х годов Лермонтов от своего Демона отошёл и в поэме «Сказка для детей» (1839-1840) назвал его «детским бредом». Он писал:

Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ, меж иных видений,
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно сладкой красотою,
Что было страшно… и душа тоскою
Сжималася – и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет.
Но я, расставшись с прочими мечтами,
И от него отделался – стихами.

На рубеже 40-х годов для поэта наступил новый творческий этап. Он шёл от отрицания – к утверждению, от Демона – к Мцыри. В образе Мцыри наиболее полно раскрыл Лермонтов самого себя, собственную душу, что хорошо поняли его передовые современники. Белинский назвал Мцыри любимым идеалом Лермонтова, а Огарев писал, что это самый ясный и единственный идеал поэта.
Работу над «Демоном» Лермонтов не закончил и печатать не собирался. Ни авторизованной копии, ни тем более автографа поэмы в этой редакции нет. Её печатают по списку, по которому она была напечатана в 1856 году А.И. Философым, женатым на родственнице Лермонтова, А.Т. Столыпиной. А.И. Философов был воспитателем одного из великих князей и напечатал эту редакцию «Демона» в Германии, в Карлсруэ, где в тот момент находился двор наследника. Книга была издана очень небольшим тиражом, специально для придворных. На титульном листе списка Философова написано: «Демон». Восточная повесть, сочиненная Михаилом Юрьевичем Лермонтовым 4-го декабря 1838 года…» Имеется там также и дата списка: «Сентября 13-го 1841 года», что свидетельствует о том, что список этот делался уже после смерти Лермонтова.

«Демон» (1838 года сентября 8 дня)

Сохранилась авторизованная копия этой редакции поэмы, подаренная Лермонтовым В.А. Лопухиной (по мужу Бахметьевой) и находившаяся у её брата, А.А. Лопухина, друга Лермонтова, и его товарища по Московскому университету. Драгоценная рукопись дошла до нас. Большая тетрадь из прекрасной плотной бумаги сшита белыми толстыми нитками, как обычно сшивал Лермонтов свои творческие тетради. Она хранится в Ленинграде, в библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Обложка пожелтевшая, порванная и потом кем-то подклеенная. Хотя рукопись переписана чужым ровным почерком, но обложка сделана самим поэтом. Сверху – крупно – подпись: «Демон». Внизу слева мелко: «1838 года сентября 8 дня». Заглавие старательно выведено и заключено в овальную виньетку. Почерк Лермонтова мы встречаем также на одной из страниц поэмы в самом конце. Строки, написанные Лермонтовым в тетради, подаренной им любимой женщине, среди бездушно выписанных писарем страниц, приобретают особый интимный смысл. Они воспринимаются с волнением, как нечаянно открытая чужая тайна. Страница, написанная рукою писаря, кончается стихами:
Облаков неуловимых
Волокнистые стада…

На следующей странице мы видим почерк Лермонтова. Поэт старается писать ровно и красиво, но, по привычке, как всегда, строчки, написанные его мелким, неровным почерком, устремляются вверх и загибаются вниз:
Час разлуки, час свиданья –
Им не радость, ни печаль;
Им в грядущем нет желанья
И прошедшего не жаль.
В день томительный несчастья
Ты об них лишь вспомяни;
Будь к земному без участья
И беспечна, как они.

А дальше писарь продолжает старательно переписывать поэму. Но по окончании снова появляется рука Лермонтова. Под чертой, вслед за поэмой, он пишет посвящение. В этой редакции «Демона» наиболее полно и ясно выражено прогрессивное содержание поэмы. Разница двух редакций очень ощутима во второй части поэмы и особенно ярко выражена в финале. Их сравнение имеет большой интерес для читателя. Делая список «Демона» на основе двух списков разных редакций, Белинский назвал их списками «с большими разницами» и при переписке отдал предпочтение данной редакции, приведя в конце варианты второй. Находясь под впечатлением «Демона», Белинский писал В.П. Боткину в марте 1842 года о творчестве Лермонтова: «…содержание, добытое со дна глубочайшей и могущественнейшей натуры, исполинский взмах, демонский полёт – с небом гордая вражда, - всё это заставляет думать, что мы лишились в Лерм[онтове] поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина». В связи с «Маскарадом», «Боярином Оршей» и «Демоном» Белинский говорил: «… это – сатанинская улыбка на жизнь, искривляющая младенческие ещё уста, это – «с небом гордая вражда», это – презрение рока и предчувствие его неизбежности. Всё это детски, но страшно сильно и взмашисто. Львиная натура! Страшный и могучий дух! Знаешь ли, с чего мне вздумалось разглагольствовать о Лермонтове? Я только вчера кончил переписывать его «Демона», с двух списков, с большими разницами, - и ещё более в них это детское, незрелое и колоссальное создание».
«С небом гордая вражда» - цитата из данной редакции «Демона».
«Демон» сделался фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нём для меня – миры истин, чувств, красот», - писал Белинский в том же письме, только что окончив переписывать поэму в этой редакции.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

История создания поэмы "Демон"

«Демон» - это одно из центральных произведений Лермонтова, над которым Лермонтов работал больше десяти лет (1829-1839). Он начал писать эту поэму еще в четырнадцатилетнем возрасте, когда учился в университетском благородном пансионе. В ту пору он задумал поэму о демоне и ангеле, влюбленных в одну монахиню. Потом Лермонтов изменил замысел: в новом варианте демон влюбляется в монахиню и губит ее из ненависти к ангелу-хранителю.

В этих ранних редакциях действие поэмы происходило вне времени и пространства. Затем Лермонтов задумал приурочить поэму ко времени «пленения евреев в Вавилоне».

Вернувшись из Грузии, Лермонтов подверг поэму капитальной переработке. Горы Кавказа, Казбек, оказались самой подходящей обстановкой для лермонтовской поэмы. В новом варианте «Демона» появились развернутые описания грузинской природы и грузинского феодального быта. Романтическая поэма о любви небожителя к смертной приобрела черты подлинного реализма . В этой «кавказской» редакции 1838 года, созданной Лермонтовым в Петербурге вскоре после возвращения из ссылки, она стала одним из самых замечательных произведений русской поэзии.

Некоторые дореволюционные исследователи считали Кавказ некоей условной декорацией, экзотическим обрамление, подчеркивающим образ «гордого мятежника», заимствованный Лермонтовым у западных романтиков. Однако кавказский материал в «Мцыри» и в «Демоне» не экзотическое обрамление в стиле «восточных повестей» Байрона (хотя у Лермонтова «Демон» и назван «восточной повестью»), а органическое претворение непосредственных переживаний и наблюдений, благодаря которым прежние сюжеты приобрели новое качество. Несомненно, что решающее влияние на создание новой редакции оказали на Лермонтова грузинские народные предания, легенды и песни, знакомство с бытом и нравами новой для него страны.

Еще в 1880-х годах первый биограф Лермонтова, П.А. Висковатов, писал о том, что поэт, «странствуя по Военно-Грузинской дороге, изучал местные сказания, положенные в основу новой редакции «Демона». Однако он не подкрепил своих предположений развернутыми доказательствами, а либерально-буржуазная критика, стремившаяся связать творчество Лермонтова с западноевропейской литературной традицией, естественно, обошла эту статью полным молчанием.

Поэма основа на библейской легенде о павшем ангеле, восставшем против бога. К этому образу, олицетворяющему дух отрицанья, обращались многие европейские писатели Мефистофель в «Фаусте» И.В. Гете, Сатана в «Потерянном рае» Мильтона, Люцифер в «Каине» Дж. Байрона. В основе сюжета - стремление духа отрицанья и зла к добру и красоте. Это стремление рождается под влиянием любви, а финал поэмы говорит о недостижимости такой мечты по разным причинам: несовершенство мира и невозможность прийти к свету без покаяния и раскаяния.

Образ демон а

Демон в поэме изображен не как обычно: злым, отвратительным и уродливым посланцем ада, а существом «крылатым и прекрасным». Демон -не сатана, а падший ангел, которого низвергнули с небес за грех мятежа и неповиновение. Он лишен не только смерти, но и дара забвения - такое наказание за его преступление. Тоска по потерянному раю, одиночество изгоя, жажда мести, презрение к ничтожным суетным людям- вот, что движет им в непрерывной борьбе божественной идеей добра и всем божьим миром и в каком-то усталом равнодушном свершении зла. В поэме перед нами предстает Демон в 3-х образах. Первый - это скучающий, уставший от свершения зла демон. Но все меняется, когда он видит молодую невесту-грузинку Тамару. Второй образ. Сила земной жизни и мимолетной красоты, воплотившаяся в летящем счастливом танце, вдруг трогает эту заблудшую душу и порождает в ней «неизъяснимое волнение».

Я позавидовал невольно

Неполной радости земной

Демон влюбляется в Тамару

…Он был похож на вечер ясный…

…С глазами полными печали и

Чуждой нежностью речей…

Цель Демона - не очередное сотворении зла, погибель соблазненной души. Это мятеж против установленного Богом мирового порядка, попытка изменить судьбу и свой приговор, уйти от тягостной вечности наедине со злом и заслуженного наказания. Он жаждет обрести новое счастье и жизнь, преодолеть проклятие и изгнание из рая, ангельская песнь монахини Тамары пробуждает в духе земную любовь и исторгает слезы, но сама слеза его неземная, она прожигает дикий камень у монастырских стен. Третий образ. Лермонтов показывает этой красноречивой деталью, что и любовь вечного гения зла, опасна, греховна, гибельна для слабой смертной женщины. Дух хочет возродится, избавится от вечного проклятия и осуждения и спастись любой ценой, пусть ценой гибели юной, безгрешной души монахини.

Тамара погибает и между Демоном и Ангелом начинается борьба за ее душу. Демон и зло торжествуют, но за страдания и искреннюю любовь, чистоту души и за попытку спасти великого грешника все грехи ей отпускаются, открываются врата рая, светлый ангел отвергает все грозные требования и притязания Демона на трепещущую душу юной монахини.

И Демон вновь остается один, без любви и веры, в своей скучной, холодной вечности и мрачном мире мирового зла.

Сравнительная характеристика поэм М.Ю. Лермонтова “Мцыри” и “Демон”

Основной конфликт творчества Лермонтова строится на противопоставлении образов "неба" и земли". Контрастные отношения к миру проступают в поэмах "Демон" и "Мцыри". Это видно если сопоставить анализ пейзажа и его идейно-художественных функций. Можно выявить несколько моментов, сближающих эти поэмы и дающих возможность рассматривать Демона и Мцыри в качестве вариантов одного типа героя, сохраняющего связь с демоническим мироощущением.

В этих поэмах много места и значения занимает описание кавказской природы. Бросается в глаза их лексико-семантическая и стилистическая близость. Например:

"Демон": "...Казбек, как грань алмаза, снегами вечными сиял";

"Мцыри": "В снегах, горящих как алмаз, Седой незыблемый Кавказ...";

Демон": "...глубоко внизу чернея, Как трещина, жилище змея, Вился излучистый Дарьял, И Терек, прыгая, как львица... Ревел";

"Мцыри": "Внизу глубоко подо мной Поток, усиленный грозой, Шумел... Выл, крутясь, сердитый вал";

"Мцыри": "И облачко за облачком, Покинув тайный свой ночлег, К востоку направляло бег - как будто белый караван Залетных птиц из дальних стран!";

"Демон": "И скалы тесною толпой, Таинственной дремоты полны, Над ним склонялись головой";

Характерная черта поэтики Лермонтова - "самоповторение". Этот прием более значим в зрелом творчестве поэта. Сходство идей, образов "Мцыри" и "Демона" неслучайно и, видимо, оправдано художественной целью автора.

Картин природы в этих произведениях читатель воспринимает по-разному относительно внутреннего мира героев, которые неодинаково относятся к природе. Демон равнодушен к "дикому" и "чудному". Красота земного мира чужда "гордому духу".

Мцыри ее воспринимает иначе. Великолепие природы близко ему. Герой мечтает обрести дом, родных, которых "видел у других, а у себя не находил", его тревожит то, что никому не мог сказать "священных слов отец и мать". Параллельно с раздумьями о реальных родителях, "друге иль брате", "молодых сестрах" проходит символический мотив дружбы, братских, сестринских объятий: "две сакли, казалось, приросли к скале" "дружною четой".

Большую и важную часть исповеди Мцыри занимает рассказ о жизни природы, который отражает его внутренний мир. В то же время в метафорах, возникших из пейзажных впечатлений, проступает такой же строй души, что и во фрагменте, где душа эта самораскрывается. С позиции романтического психологизма создаются картины природы: они имеют сугубо субъективную окраску и отражают внутренний мир героя.

В поэме "Демоне" также большое место отведено пейзажу. Но он дан объективно, от лица повествователя. Между героем и природой устанавливается расстояние, которое нельзя преодолеть.

"Божий мир" не дает окончательную разгадку души героя, а, напротив, усиливает у читателя ощущение ее непостижимости. У читателя возникает вопрос: в чем причина враждебности, отчужденности героя к чудному творенью. В "Демоне" связь героя и природы показана контрастно.

К многозначному говорящему миру устремлен Мцыри. Он пытается слиться с природой и получает огромное наслаждение от близости с ней: "И было сердцу моему Легко, не знаю почему..." Природы вызывает у Мцыри воспоминания о его родине: "И вспомнил я отцовский дом, Ущелье наше и кругом В тени рассыпанный аул..." От созерцания природы в герое пробуждаются не до конца осознаваемые им переживания.

У Демона же при взгляде на природу возникает ощущение бесприютности, бездомности. Кроме зависти природа в нем больше ничего не вызывает

Перед нами антитетическое построение образов: Мцыри доступен дом под небесным сводом, он чувствует себя комфортно на лоне природы, а Демон обречен на вселенскую бездомность.

Какие же художественные приемы использует Лермонтов при передаче пейзажных зарисовок? В "Демоне" процесс реального приближения к земле дан вместе с изображением внутреннего отчуждения героя от Божьего мира.

В "Мцыри" природа описывается "изнутри". Мы понимаем, что герой состоит как бы в родстве с ней. Приведем пример: Мцыри вспоминает: "Кругом меня цвел божий сад, Растений радужный наряд Хранил следы небесных слез, И кудри виноградных лоз Вились, красуясь меж дерев Прозрачной зеленью листов, И грозды полные на них..." Это описание можно назвать одной строчкой из "Демона": " Счастливый, пышный край земли!"

В этих двух поэмах мы находим и другие образно-стилистические параллели. "Мцыри": "Божий сад", "Демон": " столпообразные раины", "чинар развесистые сени"; "Мцыри": "запели птички", "дохнули сонные цветы"; "Демон": "и кущи роз, где соловьи поют..."; "Мцыри": "Порой в ущелии шакал Кричал и плакал, как дитя..."; "Демон": "Пещеры, где палящим днем томятся робкие олени"; "Мцыри": "И снова вслушиваться стал К волшебным, странным голосам, Они шептались по кустам, Как будто речь свою вели о тайнах неба и земли, И все природы голоса сливалиеь тут..."; "Демон": "И блеск, и жизнь, и шум листов, Стозвучный говор голосов, Дыханье тысячи растений..."

То есть Лермонтов подсказывает читателю, что перед ним у героев общая картина мира. Но Демона природа оставляет равнодушным и холодным: "Но кроме зависти холодной Природы блеск не возбудил В груди изгнанника бесплодной Ни новых чувств, ни новых сил, И все, что пред собой он видел, Он презирал иль ненавидел". Мцыри же, напротив, бесстрашно идет ей навстречу: "Но страх не сжал души моей: Я сам, как зверь,.. И полз и прятался, как змей". У Мцыри природа рождает первобытную звериную силу.

Бурачок, критик журнала "Маяк", писал, что поэт воспевает дикую, необузданную волю, естественную в звере, преступную в человеке . Подобную мысль высказал Ап.Григорьев, который указывал на "необузданную страстность" Мцыри, рвущегося на широкий простор, охваченного "безумной силой", вопиющей "против всяких общественных понятий и исполненной к ним ненависти и презрения".

Мцыри предельно приближен к "дикой природе" , Демон предельно ей враждебен. Мцыри понимает голоса природы: "Хотя без слов мне внятен был тот разговор..." Демона же к "стозвучному говору голосов" абсолютно равнодушен.

"Все, что я чувствовал тогда, Те думы - им уж нет следа; но я 6 желал их рассказать, Чтоб жить, хоть мысленно, опять". Мцыри попадает в ритм природной жизни ценой невиданного внутреннего усилия. Герой говорит, что именно в те минуты, когда он был на природе, то жил по-настоящему:

отсюда можно выявить символический сюжет поэмы. Мцыри на лоне природы познает мир неземной, у него появляется возможность обретения "неземной родины": "В то утро был небесный свод так чист", что можно было увидеть "прилежным взором" полет ангела.

Тамара после встречи с Демоном, тоже перестает видеть красоту природы. Испытав воздействие демонического начала, она утрачивает непосредственность мироощущения и становится равнодушной к "живой жизни". "Тамары сердце недоступно Восторгам чистым. Перед ней Весь мир одет угрюмой тенью; И все ей в нем предлог мученью". Но у Демона после встречи с Тамарой возникает надежда на примирение с небом. Вместе с тем, для Демона красота девушки является случайной в порочном мире.

Мцыри, видя образ "грузинки молодой" в его соединении со стихией вольной природы, начинает тосковать по родине.

Мы рассмотрели все черты различия Мцыри и Демона. Демон по достоинству ценит красоту Тамары, однако противопоставляет ее "Божьему миру". Родство Мцыри с вольной, стихийной природой заметно отчуждает его от мира людей. Дает о себе знать отмеченный исследователями в связи с героями Лермонтова "внутренний барьер", придающий их поискам идеала особый характер . Ломинадзе писал, что на фоне" "объятий" природы глубже постигается мера одиночества Мцыри. "Возможно, оно столь безысходно, что душа готова любым способом прорвать его кольцо" . Герой рад обняться, "как брат, "хоть с грозой, готов слиться с природой даже через соединение с враждебным началом. Во время боя Мцыри с барсом "сплетаются ", "обнимаются" "крепче двух друзей". Здесь главным становится само объятье, сам контакт с миром, а какой ценой - не важно. Борются как бы неразноприродные существа: Мцыри "визжал, как барс", а раненый барс "застонал, как человек." И среди образов природы, созерцаемых героем, наблюдается отождествление "дружбы - вражды" . Герой видит в небе такую картину: "Уж луна вверху сияла, и одна Лишь тучка кралася за ней, Как за добычею своей".

Таким образом, для Мцыри связь с природой - это возможность обрести род, родину, вернуться к первоначальным истокам. Образ Демона также создан на идее разрыва с родом и устремленности к идиллии.

Сравненим встречи Демона и Мцыри с грузинкой. Демон видит владения Гудала, здесь по ступеням в скале, ведущим к реке, "покрыта белою чадрой, Княжна Тамара молодая К Арагве ходит за водой"; Мцыри же созерцает, как "держа кувшин над головой", грузинка сходила к берегу".

Этот эпизод этот не противопоставляет, а сближает героев. У обоих образ "грузинки молодой" рождает воспоминания о небесном рае. Тамара напоминает Демону ""те дни давние", когда он еще не был падшим ангелом". Появляется возможность постигнуть "святыню любви, добра и красоты" через сочувствие земной женщины. Мцыри переносит ее образ в иную реальность, которая ему дороже "земного рая", потому что.видит грузинку во "сне". поэма лермонтов демон мцыри

Мотив сна в поэтике Лермонтова - это всегда насыщенная смыслом метафора. Ученые постоянно обращают внимание на особое значение мотива сна в творчестве поэта.

Сложно не согласиться с тем, что образа Мцыри соотнесен с темой вечности, а не только с социальными противоречиями. Мцыри с Демоном сближает попытка прорвать границы данности, выйти за пределы "неба" и "земли", достичь свою "родину", преодолевая логику Божьего мироздания.

Сон, нахождение в состоянии фантазии, в необыденном измерении дает Мцыри возможность вырваться из границ "земли" и "неба", освободиться от телесной оболочки. В том мире, куда стремится Мцыри, устраняются все преграды, границы времени и реальности становятся зыбкими, устраняется трагическая дисгармония между землей и небом.

В лермонтовской поэме "Мцыри" монастырь становится синонимом общества, похожего на тюрьму, сковывающего свободу человека. Нельзя не согласиться с тем, что монастырь в поэме выступает в своем прямом значении - место уединенного общения с Богом, дающего шансы преодолеть противоречие между телом и душой.

Мцыри отрицает эту возможность достижения гармонии, потому что она требует смирения, отказа от полноты и свободы романтической личности. Но в то же время монастырь подтверждает и оправдывает необходимость подчинения личности внешним силам. С этим Мцыри мириться не может. Первобытное, инстинктивное влечение к свободе заставляет наполнить "миг" иным содержанием, придать ему статус "вечности".

Именно таким образом совмещаются "буря" и "покой". С одной стороны, неустанное стремление продлить, растянуть, остановить насыщенный миг, с другой - со столь же неизбежным желанием изжить, избыть постылую вечность, сжать ее в ценностный миг, в ту точку, о которой грезит сердце.

Заметное отчуждение от собственно человеческой природы и попытка перехода к "надмирному" состоянию являются этапами в движении Мцыри к идеалу свободы. Но на этом не заканчивается отход от привычной человечности.

Покой Мцыри ищет в "покое" и "буре". Но результат оказывается неожиданным: "Я сам, как зверь, был чужд людей", - вот его чувства после дружбы с "бурей" в ночь побега.

Возможности контакта с окружающим миром исчерпываются. Только из сверхреальности доносятся до Мцыри музыка мира, голос свободы, и они значат для него больше, чем только "земля" и "небо", "земная родина". Свобода оказывается достижимой, правда цена этом - преодоление своей "естественной" человеческой природы, преодоление отношений земли и неба. Мцыри возвращается к обыденной реальности, где свобода поставлена в зависимость от условий Божьего мироздания. Смерть подводит итог его блужданиям, она дает ответы на все его вопросы.

Можно расценивать смерть Мцыри как неприятие им реальной логики мироздания. Он не смог достичь свободы в рамках божьего мира. Невозможно постоянно находиться в состоянии " вражды-дружбы" с природой.

Герои Лермонтова постоянно пытаются любым способом преодолеть победить рок, судьбу, "конструировать" "модель" бытия, которая снимает противоречие тела и души, мысли и чувства, неба и земли. Таким образом, Создается сверхреальность. Это-то и сближает Мцыри с Демоном.

Образ Мцыри является одним из глубоко сложных толкований демонической темы. Героев двух поэм сближает мечта о "небесном" рае, где все гармонично. В рамках "Божьего мира" их свобода неполноценна, здесь вступает в свои права необходимость. Демон в поисках неограниченной свободы создает иную реальность, "моделирует" мир, в котором Бог не властен. Именно туда, в "надзвездные края", он хочет увезти Тамару.

Разрыв с миром Бога предполагает разрыв со всеми его ценностями, но этого не происходит. В своей исповеди Демона говорит, что он откроет Тамаре "пучину гордого познанья" и "даст ей все земное".

Демона повсюду преследует тень "земного", и это делает его свободу иллюзорной, неполной. Демон хочет внушить Тамаре мысль, что для свободы необходимо побороть собственную человеческую природу Но при этом он сам не может от этого освободиться.

Мцыри пришлось уйти из мира людей, преобразить свою человеческую натуру, сделать шаг, в сторону "озверения", с одной стороны, и преодоления своей "телесности" - с другой. И все это помогло постичь ему свободу. По этой причине его свобода сомнительна. В таком виде ее не с кем делить, нечему противопоставить, поэтому она просто не нужна. В поэме "Мцыри" тема свободы развита и как желанный идеал, и как нечто надмирное, сверхчеловеческое.

Демону в его мире свобода также не нужна. Свобода не имеет смысла, если она вынесена за рамки мира людей. В своей "небесной" родине герой утрачивает демоничность, так же, как и Мцыри в своем "раю" - естественную человечность. Демонизм не может существовать там, где нет Бога. Но там, где требуется "озверение" человека, не может быть "рая". Рай является метафорическим воплощением сна, результатом погружения в воспоминание.

Герои поэм - роковые, потому что они стали жертвами непоправимой ошибки, совершенной, по мысли Лермонтова, в самой основе мира Бога. Судьбы Демона и Мцыри наводят на мрачное, безотрадное раздумье.

В лермонтовской картине мира человеку отведена роль неполноценного существа. Человек - вечный скиталец между небом и землей, он не принадлежит ни небу, ни земле. Символический сюжет поэмы "Мцыри" связан с концепцией “Демона” своим тревожным ощущением бесприютности. В произведениях возникает ощущение бездомности в космическом масштабе. Даже отказавшись от своей человеческой природы, герои стремятся к идеалу.

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Исследование информационного пространства по заявленной теме. Черты романтизма в поэме М.Ю. Лермонтова "Демон". Анализ данной поэмы как произведения романтизма. Оценка степени влияния творчества Лермонтова на появление произведений живописи и музыки.

курсовая работа , добавлен 04.05.2011


Урок внекласного чтения. Знакомство с "богоборческими" мотивами в творчестве Лермонтова и "демонической" темой в живописи Врубеля. Сопоставление биографических фактов поэта и художника, живших в разное время. Этимология и развитие слова "демон".

методичка , добавлен 15.01.2009


Рождение и ранние годы жизни М.Ю. Лермонтова. Образование поэта и увлечение поэзией, задумка поэмы "Демон". Арест и кавказская ссылка, отображение её в живописи и романе "Герой нашего времени". Военная служба Лермонтова и период спада в творчестве.

презентация , добавлен 21.12.2011


Символ пути в поэмах "Кавказский пленник", "Корсар", "Беглец", "Боярин Орша" и "Мцыри". Характеристика образа-символа Демона в произведении "Демон". Место поэм М.Ю. Лермонтова в истории русского романтизма. Романтическая символика в произведении "Мцыри".

научная работа , добавлен 15.03.2014


Главный герой поэмы М.Ю. Лермонтова "Мцыри" - молодой послушник, горец. Особенности его образа жизни. Трагическая судьба мальчика и причины его смерти. Тема свободы и ее необходимости для человека, отражение данной категории в произведении Лермонтова.

сочинение , добавлен 13.12.2012


Многогранность художественной системы М.Ю. Лермонтова. Оценка его поэм в контексте традиции русской комической поэмы. Эволюция авторской стратегии (от смехового к ироническому типу повествования). "Низкий" смех "юнкерских поэм", ирония, самопародирование.

курсовая работа , добавлен 07.12.2011


Кавказ в жизни поэта. Кавказ в художественных произведениях и живописи М.Ю.Лермонтова. Тема кавказской природы в стихах и поэмах М.Ю.Лермонтова. Легенды Кавказа в творчестве Лермонтова. Отличительные черты кавказского характера.

реферат , добавлен 04.04.2004


Истоки русского романтизма. Отражение творческой многогранности в романтизме Пушкина. Традиции европейского и русского романтизма в творчестве М.Ю. Лермонтова. Отражение в поэме "Демон" принципиально новой авторской мысли о жизненных ценностях.

курсовая работа , добавлен 01.04.2011


История создания поэмы "Мцыри". Род, жанр, творческий метод, идея и тема произведения. Романтический характер конфликта, главные герои поэмы Лермонтова. Художественные средства: метафорические эпитеты, метафоры, олицетворения, риторические вопросы.

презентация , добавлен 30.11.2014


Биография и боевая судьба М.Ю. Лермонтова. Кавказская тема в художественном творчестве поэта. Первая и вторая ссылки М.Ю. Лермонтова на Кавказ. Социально-политическая обстановка в России в период правления Александра I. Кавказ в живописи М.Ю. Лермонтова.

Я иду на урок

“В пространстве брошенных светил...”

Я ИДУ НА УРОК

Татьяна СКРЯБИНА,
Москва

“В пространстве брошенных светил...”

Поэму «Демон» Лермонтов писал долго (1829–1839), так и не решаясь опубликовать. Печатью демонизма отмечены многие герои Лермонтова: Вадим, Измаил-Бей, Арбенин, Печорин. К образу демона Лермонтов обращается и в лирике («Мой демон»). У поэмы глубокие культурно-исторические корни. Одно из первых упоминаний о демоне относится к античности, где “демоническое” знаменует самые разнообразные человеческие порывы – стремление к познанию, мудрости, счастью. Это двойник человека, его внутренний голос, часть его непознанного “я”. Для древнегреческого философа Сократа “демоническое” сопряжено с познанием самого себя.

Библейский миф гласит о демоне – падшем ангеле, взбунтовавшемся против Бога. Демон как дух отрицанья появится в средневековых легендах, «Потерянном рае» Мильтона, «Каине» Байрона, «Фаусте» Гёте, в стихотворениях А.С. Пушкина «Демон», «Ангел». Здесь демон – двойник сатаны, “враг человеческий”.

Словарь В.Даля определяет демона как “злого духа, диавола, сатану, беса, чёрта, нечистого, лукавого”. Демон связан со всеми проявлениями сатанинского начала – от грозного духа до “мелкого беса” – лукавого и нечистого.

Поэма Лермонтова насыщена отзвуками различных значений – библейскими, культурными, мифологическими. Демон Лермонтова совмещает мефистофельское и человеческое – это скиталец, отвергнутый небом и землёй, и внутренне противоречивое сознание человека.

От своих предшественников Демон Лермонтова отличался многосторонностью. Демон – “царь небес”, “лукавый”, “вольный сын эфира”, “мрачный сын сомненья”, “надменный” и “готовый любить”. Первая строка поэмы “Печальный Демон, дух изгнанья...” сразу же вводит нас в круг противоречивых и неоднозначных смыслов. Примечательно, что Лермонтов провёл эту строку через все редакции, оставив без изменения. Определение “печальный” погружает нас в мир человеческих переживаний: Демон наделён человеческой способностью к страданью. Но “демон, дух” – бесплотное созданье, чуждое “грешной земле”. Вместе с тем “дух изгнанья” – персонаж библейской легенды, в прошлом – “счастливый первенец творенья”, изгнанный из “жилища света”.

Совмещая в своей природе человеческое, ангельское и сатанинское, Демон противоречив. В основе его сущности – неразрешимый внутренний конфликт. Отказ от идеи добра и красоты – и “неизъяснимое волненье” перед ними, свобода волеизъявления – и зависимость от “Бога своего”, тотальный скептицизм – и надежда на возрождение, равнодушие – и страсть к Тамаре, титанизм – и гнетущее одиночество, власть над миром – и демоническая изоляция от него, готовность любить – и ненависть к Богу – из этих многочисленных противоречий соткана натура Демона.

Демон пугающе равнодушен. Мир небесной гармонии и красоты чужд ему, земля представляется “ничтожной” – “весь Божий мир” он окидывает презрительным оком. Радостный, бьющийся ритм жизни, “стозвучный говор голосов”, “дыханье тысячи растений” рождают в его душе лишь безнадёжные ощущения. Демон безразличен и к самой цели, сущности своего бытия. “Он сеял зло без наслажденья, // Нигде искусству своему // Он не встречал сопротивленья – // И зло наскучило ему”.

В первой части поэмы Демон – бесплотный дух. Он ещё не наделён пугающими, отталкивающими чертами. “Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет!”, “похож на вечер ясный” – таким Демон предстаёт перед Тамарой, вливаясь в её сознание “мечтой пророческой и странной”, “волшебным голосом”. Демон открывается Тамаре не только как “пришелец туманный” – в его обещаниях, “золотых снах” сквозит призыв – призыв к “земному без участья”, преодолеть временное, несовершенное человеческое бытие, выйти из-под ига законов, разорвать “оковы души”. “Золотой сон” – тот дивный мир, с которым человек навсегда распростился, покинув рай, небесную отчизну, и который он тщетно ищет на земле. Воспоминаниями о “жилище света”, отзвуками иных песен полна не только душа демона, но и душа человека – оттого её так легко “одурманить”, околдовать. Демон опьяняет Тамару “золотыми снами” и нектаром бытия – земными и небесными красотами: “музыкой сфер” и звуками “ветра под скалою”, “птичкой”, “воздушным океаном” и “ночными цветами”.

Демон второй части – бунтовщик, адский дух. Он подчёркнуто нечеловечен. Ключевые образы второй части – отравляющий поцелуй, “нечеловеческая слеза” – напоминают о печати отверженности, “инородности” Демона всему сущему. В поцелуе, с его богатейшим, загадочным смыслом, раскрывается неосуществимость гармонии, невозможность слияния для двух столь разных существ. Конфликт двух миров, двух разнородных сущностей (земного и небесного, утёса и тучки, демонического и человеческого), их принципиальная несовместимость – в основе творчества Лермонтова. Поэма, создававшаяся Лермонтовым на протяжении всей жизни, писалась “по канве” этого неразрешимого противоречия.

Любовь Демона открывает Тамаре “пучину гордого познанья”, она отлична от “минутной” любви человека: “Иль ты не знаешь, что такое // Людей минутная любовь? // Волненье крови молодое, – // Но дни бегут и стынет кровь!” Клятва Демона пропитана презрением к человеческому прозябанию на земле, “где нет ни истинного счастья, // Ни долговечной красоты”, где не умеют “ни ненавидеть, ни любить”. Взамен “пустых и тягостных трудов” жизни Демон предлагает возлюбленной эфемерный мир, “надзвёздные края”, в которых увековечены лучшие, высшие миги человеческого бытия. Демон сулит и владычество: стихии воздуха, земли, воды, кристаллическое строение недр открываются Тамаре. Но чертоги из бирюзы и янтаря, венец со звезды, луч румяного заката, “дивная игра”, “дыханье чистого аромата”, дно морское и облака – утопия, сотканная из поэтических откровений, восторгов, тайн. Эта летучая реальность иллюзорна, непосильна и запретна для человека, она может разрешиться только смертью – и Тамара умирает.

Любовь Демона так же противоречива, как и его натура. Клятва в келье – отречение от злых стяжаний и в то же время средство обольщения, “погубления” Тамары. Да и можно ли верить словам взбунтовавшегося против Бога существа, звучащим в Божьей келье?

Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться,
Хочу я веровать добру.

В любви Демона, в его клятвах слились: человеческое волнение, сердечный порыв, “мечта безумная”, жажда возрождения – и вызов Богу. Как персонаж Бог не появляется в поэме ни разу. Но Его присутствие безусловно, именно к Нему обращает свой бунт Демон. На протяжении всей поэмы к Богу мысленно устремляется и прекрасная дочь Гудала. Уходя в монастырь, она становится Его послушницей, Его избранницей, “Его святыней”.

От имени Бога в поэме действует Ангел; бессильный на земле, он побеждает Демона на небе. Первая встреча с Ангелом в келье Тамары пробуждает ненависть в “сердце, полном гордыни”. Очевидно, что в любви Демона происходит резкий и фатальный поворот – теперь он сражается за Тамару с Богом:

Здесь больше нет твоей святыни,
Здесь я владею и люблю!

Отныне (или изначально?) любовь Демона, его поцелуи настояны на ненависти и злобе, непримиримости и желании во что бы то ни стало отвоевать “подругу” у неба. Страшен, лишён поэтического ореола его образ после посмертной “измены” Тамары:

Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, –
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица.

Надменный, не нашедший себе пристанища во вселенной, Демон остаётся укором Богу, “доказательством” дисгармоничности, неустроенности прекрасного Божьего мира. Открытым остаётся вопрос: заранее ли предопределена Богом трагическая неудача Демона или она является следствием свободного выбора мятежного духа? Тирания ли это или честный поединок?

Сложен, неоднозначен и образ Тамары. В начале поэмы это невинная душа с вполне определённой и типичной судьбой:

Увы! Заутра ожидала
Её, наследницу Гудала,
Свободы резвую дитя,
Судьба печальная рабыни,
Отчизна чуждая поныне,
И незнакомая семья.

Но тут же образ Тамары сближается с первой женщиной, библейской Евой. Она, подобно Демону, “первенец творенья”: “С тех пор как мир лишился рая, // Клянусь, красавица такая // Под солнцем юга не цвела”. Тамара – это и земная дева, и “святыня любви, добра и красоты”, за которую идёт вечный спор Демона с Богом, и “милая дочь” Гудала – сестра пушкинской “милой Татьяны”, и личность, способная к духовному росту. Внимая речам Демона, её душа “рвёт оковы”, избавляется от невинного неведения. “Чудно-новый голос” познанья обжигает душу Тамары, рождает неразрешимый внутренний конфликт, он противоречит укладу её жизни, привычным представлениям. Свобода, которую открывает ей Демон, означает и отказ от всего прежнего, душевный разлад. Это заставляет решиться на уход в монастырь. Вместе с тем Тамара, внимая песенной власти, эстетическому “дурману”, “музыке сфер”, мечтам о блаженстве, поддаётся демоническому соблазну и неминуемо готовит себе “смертельный яд лобзанья”. Но прощальный наряд Тамары – праздничен, лицо – мраморно, ничто не говорит о “конце в пылу страстей и упоенья” – героиня ускользает от своего обольстителя, для неё открывается рай.

Зарубежные издания поэмы М.Ю. Лермонтова «Демон».

Предсмертный крик Тамары, её расставание с жизнью – предупреждение автора против смертоносной отравы демонизма. В поэме звучит важная антидемоническая тема – безусловная ценность человеческой жизни. Сострадая гибели “удалого жениха” Тамары, прощанию своей героини с “жизнью молодой”, Лермонтов поднимается над индивидуалистическим презрением Демона, а шире – и над возвышенным презрением романтического героя. И хотя Лермонтов не без некоторой демонической иронии созерцает в финале бренные “цивилизаторские” усилия человека, которые стирает “рука времён”, он всё-таки смотрит на жизнь как на дар и благо, а на её отнятие – как на бесспорное зло. Демон исчезает из эпилога: мир рисуется свободным от его ропота, перед читателем предстаёт грандиозный замысел Бога – монументальная картина “Божьего творенья”, “вечно молодой природы”, поглощающей все сомненья и дела человека. Если в начале поэмы картины бытия укрупнялись, детализировались – Демон снижался, “терял высоту”, приближаясь к Земле, то в финале земное увидено с “крутых вершин”, из поднебесья – в поучительной панорамной всеохватности. “Божий мир” неизмеримо больше, объёмнее любой судьбы, любого понимания, и в его бесконечности исчезает всё – начиная с “минутного” человека и кончая бессмертным бунтовщиком.

За фантастическим сюжетом поэмы вставали конкретные, жгучие человеческие вопросы. Демоническая скорбь по утраченным ценностям и надеждам, грусть о “потерянном рае и всегдашнее сознание своего падения насмерть, на вечность” (Белинский) были близки разочарованному поколению 30-х годов. В мятежном Демоне виделось нежелание мириться с “нормативной моралью”, официальными ценностями эпохи. Белинский увидел в Демоне “демона движения, вечного обновления, вечного возрождения...” На первый план выходила бунтарская природа демонического, борьба за свободу личного начала, за “права личности”. В то же время демоническая охлаждённость была сродни безразличию последекабрьского поколения, “постыдно равнодушного к добру и злу”. Одержимость философским сомнением, отсутствие чётких ориентиров, неприкаянность – одним словом, “герой времени”.

«Демон» завершает эпоху высокого романтизма, открывая в романтическом сюжете новые психологические и философские возможности. Как ярчайшее произведение романтизма, «Демон» построен на контрастах: Бог и Демон, небо и земля, бренное и вечное, борьба и гармония, свобода и тирания, любовь земная и любовь небесная. В центре – яркая, исключительная индивидуальность. Но Лермонтов не ограничивается этими типичными для романтизма противопоставлениями и трактовками, наполняет их новым содержанием. Многие романтические антитезы меняются местами: мрачная искушённость присуща небесному, ангельская непорочность и чистота – земному. Полярные начала не только отталкиваются, но и притягиваются, поэму отличает крайняя многосложность характеров. Конфликт Демона шире романтического конфликта: в первую очередь это конфликт с самим собой – внутренний, психологический.

Неуловимость мерцающих смыслов, многоплановость, напластование различных мифологических, культурных, религиозных подтекстов, разноликость героев, психологическая и философская глубина – всё это ставило «Демона» на вершину романтизма и одновременно на его рубежи.

Вопросы и задания

1. Что означает слово “демон”? Расскажите, как понималось “демоническое” в эпоху античности, в христианской мифологии?
2. Что отличало Демона Лермонтова от его “предшественников”?
3. Выпишите все определения, какие Лермонтов даёт Демону в поэме.
4. Истолкуйте первую строку поэмы: “Печальный демон, дух изгнанья...”
5. В чём внутренний конфликт Демона?
6. Чем Демон первой части поэмы отличен от Демона второй части?
7. Прочитайте песню Демона «На воздушном океане...» (часть 1, строфа 15). Поясните строчки: “Будь к земному без участья // И беспечна, как они!” В каких ещё произведениях Лермонтова появляется тема безучастного, далёкого неба? Как понимать выражение “золотые сны”?
8. В чём смысл противостояния Демона и Бога? Какую роль в поэме играет Ангел? Сравните два эпизода: встреча Ангела с Демоном в келье Тамары, встреча Ангела с Демоном на небесах.
9. Прочитайте обращение Демона к Тамаре (“Я тот, которому внимала...”). Проследите за его мелодикой, интонацией, сравните речь Демона с его песней в первой части.
10. Прочитайте клятву Демона (“Клянусь я первым днём творенья...”). Отчего Демон презирает человеческую любовь, само существо человека? Чем соблазняет он Тамару?
11. Почему поцелуй Демона оказывается смертелен для Тамары?
12. Расскажите о Тамаре. Почему из всех смертных “мрачный дух” выбирает именно её? Почему ей, возлюбленной Демона, открылся рай?
13. Найдите в поэме слова и образы, относящиеся к царству природы. Обратите внимание, что Лермонтов изображает воздух, землю, кристаллические недра, подводный мир, животных, птиц, насекомых.
14. Прочитайте эпилог (“На склоне каменной горы...”). В чём смысл “панорамности”, всеохватности описанной картины? Почему “демонический сглаз” исчезает из эпилога? Сравните эпилог с картинами природы в первой части.
15. Как вы понимаете, что такое “демонизм”, “демоническая личность”? Существуют ли такие люди в действительности, в современной жизни? Каким, на ваш взгляд, было отношение Лермонтова к “демонизму”?
16. Прочитайте современный “демонологический” роман В.Орлова «Альтист Данилов».
17. Напишите сочинение на тему «В чём внутренний конфликт Демона?».

Литература

Манн Ю. Демон. Динамика русского романтизма. М., 1995.
Лермонтовская энциклопедия. М., 1999.
Логиновская Е. Поэма М.Ю. Лермонтова «Демон». М., 1977.
Орлов В. Альтист Данилов. М., 1994.

Лермонтов писал поэму «Демон» с пятнадцатилетнего возраста, постоянно возвращаясь к ней на протяжении десяти лет. Он менял сюжет, добавляя новых персонажей, детали, обстановку, но образ главного героя оставался неизменным. В 1839 году закончил писать поэму «Демон» Лермонтов. Краткое содержание этого произведения, а также его анализ представлены в статье. Сегодня данное творение великого русского поэта включено в обязательную школьную программу и известно во всем мире.

Отрывок поэмы «Демон» М. Ю. Лермонтова

Летал над грешною землей,

И лучших дней воспоминанья

Пред ним теснилися толпой;

Блистал он, чистый херувим,

Когда бегущая комета

Улыбкой ласковой привета

Любила поменяться с ним,

Когда сквозь вечные туманы,

Познанья жадный, он следил

Кочующие караваны

Когда он верил и любил,

Счастливый первенец творенья!

И не грозил уму его

Веков бесплодных ряд унылый…

И много, много… и всего

Припомнить не имел он силы!

Краткий анализ поэмы «Демон»

Вариант 1

Свою поэму «Демон» Михаил Юрьевич писал десять лет. Он несколько раз изменял ее, редактировал, вводил новых персонажей. Поэма стала одним из главных произведений в творчестве Лермонтова. Вообще тема демонизма была присуща произведениям XIX века. О тоже писал, чьим почитателем был Лермонтов.

Демон – это образ нечистой силы. Он сеет хаос по всей земле и за его зло Бог выгнал его из рая. Демон, он же Сатана и Дьявол, думает о том, что ему пора измениться. Он устал быть в одиночестве и причинять зло. Поэтому, когда он встречает Тамару, то искренне верит, что с этой девушкой он может измениться, он станет лучше. Но у Тамары есть возлюбленный, которого она ждет, а демон в свою очередь ждет, что настанет время, когда девушка полюбит его. Тогда его жизнь кардинально изменится, и он перестанет быть злым.

Возлюбленный Тамары умирает и появляются подозрения, что это месть Демона. Что он не смог допустить того, что его возлюбленная будет с другим. Хотя это всего лишь догадки. Демон у Лермонтова не такой злой, как у других писателей. Он готов меняться, он верит, что у него все получится и его ждет счастливая жизнь. Он предлагает Тамаре отказаться от всего земного, а этот отказ означает не что иное, как смерть. На помощь девушке приходит Ангел, который возвращает Демона к прежней жизни.

В конце поэмы Демон приходит в отчаяние. Во имя любви к нему Тамара умирает, а ее душу забирает Ангел. Демон остается по-прежнему один, он не учел, что душа девушки будет взята небом. Демон проклял свои мечты, он стал таким же, как и раньше. Мечты на светлое будущее не сбылись. Лермонтов показал Демона как ограниченное в своем мире существо. Даже чувства к Тамаре были ограниченными, вот почему ему не удалось прийти к другой жизни.

Вариант 2

Печальный Демон, дух изгнанья,

Летал над грешною землей…

М. Лермонтов

Поэма пронизана идеями борьбы как на глобальном уровне (противостояние Демона и Бога), так и внутри души отдельного персонажа (Демон желает исправиться, но гордыня и жажда наслаждения мучают его).

Наличие фольклорных мотивов также позволяет относить «Демона» к жанру именно романтической поэмы.

О чём?

В Грузии, в роскошном доме князя Гудала, живёт его дочь, девушка невероятной красоты, Тамара. Она ждёт своей свадьбы, двор уже убран к торжеству, но пролетавший над вершинами Кавказа Демон уже заметил девушку, он пленился ею. На свадьбу спешит жених, за ним следует богатый караван верблюдов, но в ущелье путников настигают разбойники. Так радость свадьбы оборачивается горем похорон.

Демон, теперь не имеющий соперников, является Тамаре, желая завладеть ею. Бедная девушка хочет найти защиты у Бога и уходит в монастырь. Там её стережёт Ангел-Хранитель, но однажды ночью Демон преодолел эту преграду и соблазнил девушку. Тамара погибла, но её душу спас Ангел и перенес в Рай, где она обрела покой.

Главные герои и их характеристика

Демон – весьма сложный персонаж поэмы. Сам образ Демона восходит ещё к Библейским сюжетам, но в поэме Лермонтова мы встречаем уже авторскую трактовку этого архетипа. Он наказан вечной жизнью, а существование его будет всегда сопровождаться одиночеством и тоской. Казалось бы, можно позавидовать этой уникальной возможности: с высоты птичьего полета наблюдать горные красоты, но и это наскучило герою. Даже зло уже не приносит ему удовольствие.

Но характеристика Демона не может сводиться лишь к отрицательному. Он встречает девушку, сравнимую со сказочной девой, обладающую такой красотой, какую ещё «свет не видывал». Но она прекрасна не только внешностью и нарядами, а ещё и душой.

Тамара скромна, целомудренна, верит в Бога, она создана не для этого мира, неслучайно Демон желает обрести спасение через любовь к ней. Ощутив это новое для него чувство, Падший хочет творить только добро, встать на путь истинный. Но, как мы видим дальше, герой не может справиться со своей гордыней, и все его хорошие намерения оборачиваются прахом. Искуситель дерзок и настойчив, на пути к наслаждению он не собирается уступать ни мольбам беззащитной девушки, ни уговорам Божьего посланника.

Темы

Любовь. Особое место в поэме занимает любовь. Она имеет безграничную силу: иногда губит героев, иногда даёт надежду, а порой сулит вечные муки. Ревнивая спешка к невесте губит жениха Тамары, для Демона же эта девушка – надежда на спасение. Любовь пробуждает в Падшем Ангеле давно забытые чувства, она заставляет его, нагоняющего ужас, бояться и плакать.

Борьба. Отвергнутый Небом Демон больше не в силах выносить свои мучения. В поэме он предстаёт читателю уже потерявшим всякий вкус к существованию, даже зло не приносит ему удовольствия. Последний шанс отвоевать себе прощение – любовь юной чистой девушки. Тамара для Демона - орудие для борьбы с Небом. Он избавился от Ангела, соблазнил Тамару, но он не способен побороть себя, свои пороки, за что обречён страдать вечно. Тамара борется с искусителем, она не поддаётся его словам против Всевышнего, отчаянно желая избежать адской обители.

Одиночество. «Дух изгнанья» уже несколько столетий он скитается «в пустыне мира без приюта». Единственная отрада его существования – воспоминания о прошлом, когда он был среди своих собратьев - «чистых херувимов». Любовь к смертной чистой девушке заставляет Демона ещё острее чествовать свою тоску и одиночество.

Кажется, что в какой-то момент он готов проявить смирение и преклониться перед Всевышним: он слышит вечернюю песню, она напоминает Падшему Ангелу о Рае. Демон, нагонявший до этого на всех страх и ужас, теперь плачет сам горячими слезами.

Вера. Только благодаря непоколебимой вере в Бога Тамара избегает от мук ада. Пренебрежительное отношение к религии губит, согласно авторскому замыслу, жениха княжны. Искушая красавицу, Демон шепчет ей, что Бог занят только небесными делами, а на земные не обращает внимания. Но девушка не поддалась наветам зла, за что душа её была спасена Ангелом-Хранителем.

Идея

Ангел и Демон – две стороны одной души. Человек по своей натуре двойственен, Добро и Зло всегда борются в нём. Предназначение главного героя поэмы – сеять сомнение, пробуждать лукавые мысли в человеке. За повиновение Демону Бог может жестоко наказать, как это и произошло с женихом Тамары.

Повержен и Демон, но так ли жестоко к нему Небо? Оно даёт изгнаннику шанс спастись через искреннюю любовь, ведущую к добродетели, но герой не справляется со своим отрицательным началом и тем самым губит себя и девушку.

Проблематика

Любовь и порок несовместимы – эту проблему актуализирует Лермонтов в «Демоне». Для автора это чувство, скорее, святое, данное Небом, нежели земное. Когда забывают о красоте душевной, а думают лишь о наслаждениях плоти, происходит подмена любви грехом. Истинное же чувство призывает к добродетели, самопожертвованию, отказу от гордыни.

Но не каждому дана способность именно так любить. Одержимый жаждой превосходства над Небом и желанием испытать удовольствие, впервые за много сотен лет, Демон обрывает последнюю спасительную нить. И Падший Ангел, и Тамара становятся жертвами греховной страсти, но почитающая Бога девушка спасается, а упрямо противостоящий Создателю Демон обрекает себя на вечные страдания. Так находит свое отражение нравственная проблема гордыни – темная сторона души каждого из нас.

Перед героями стоит проблема нравственного выбора. Демон между смирением и страстью выбирает последнее, за что получает ещё большее страдание. Жених Тамары прислушался к лукавому голосу и пренебрёг молитвой в дороге, за что жестоко поплатился, Тамаре же удаётся противостоять соблазнам искусителя, поэтому для неё открыты Врата Рая.

Критика

В оценке критиков «Демон» в определённые периоды своей литературной истории поэма представлена по-разному. Появление этого демонического образа на русской почве было в некотором роде литературным событием, рецензенты с трепетом относились к произведению, в первую очередь, потому, что осознавали, какую историю имеет за собой эта тема в мировой литературе.

Один из крупнейших авторитетов критики того времени В.Г. Белинский сам признаётся, что «Демон» стал для него мерой «истин, чувств, красот». В.П. Боткин видел в поэме революционно взгляд на мироздание. Многие из исследователей творчества Лермонтова до сих спорят о важности некоторых редакций, не отдавая безоговорочно пальму первенства окончательному варианту.

Совершенно иной была критика более позднего периода. «Демон» стал объектом насмешек и издевательств, особенно реалисты, В. Зайцев, А. Новодворский, крайне негативно относились к одному из главных символов романтизма.

Реабилитирует поэму в своём стихотворении «Демон» – светоч поэзии начала прошлого столетия, продолжая традицию Лермонтова.

Полный текст «Демон» - поэма М. Ю. Лермонтова

Печальный Демон, дух изгнанья,

Летал над грешною землей,

И лучших дней воспоминанья

Пред ним теснилися толпой;

Тex дней, когда в жилище света

Блистал он, чистый херувим,

Когда бегущая комета

Улыбкой ласковой привета

Любила поменяться с ним,

Когда сквозь вечные туманы,

Познанья жадный, он следил

Кочующие караваны

В пространстве брошенных светил;

Когда он верил и любил,

Счастливый первенец творенья!

Не знал ни злобы, ни сомненья.

И не грозил уму его

Веков бесплодных ряд унылый…

И много, много… и всего

Припомнить не имел он силы!

Давно отверженный блуждал

В пустыне мира без приюта:

Вослед за веком век бежал,

Как за минутою минута,

Однообразной чередой.

Ничтожной властвуя землей,

Он сеял зло без наслажденья.

Нигде искусству своему

Он не встречал сопротивленья -

И зло наскучило ему.

И над вершинами Кавказа

Изгнанник рая пролетал:

Под ним Казбек, как грань алмаза,

Снегами вечными сиял,

И, глубоко внизу чернея,

Как трещина, жилище змея,

Вился излучистый Дарьял,

И Терек, прыгая, как львица

С косматой гривой на хребте,

Ревел,- и горный зверь и птица,

Кружась в лазурной высоте,

Глаголу вод его внимали;

И золотые облака

Из южных стран, издалека

Его на север провожали;

И скалы тесною толпой,

Таинственной дремоты полны,

Над ним склонялись головой,

Следя мелькающие волны;

И башни замков на скалах

Смотрели грозно сквозь туманы -

У врат Кавказа на часах

Сторожевые великаны!

И дик и чуден был вокруг

Весь божий мир; но гордый дух

Презрительным окинул оком

Творенье бога своего,

И на челе его высоком

Не отразилось ничего.

И перед ним иной картины

Красы живые расцвели:

Роскошной Грузии долины

Ковром раскинулись вдали;

Счастливый, пышный край земли!

Столпообразные раины.

Звонко-бегущие ручьи

По дну из камней разноцветных,

И кущи роз, где соловьи

Поют красавиц, безответных

Чинар развесистые сени,

Густым венчанные плющом.

Пещеры, где палящим днем

Таятся робкие олени;

И блеск, и жизнь, и шум листов,

Дыханье тысячи растений!

И полдня сладострастный зной,

И ароматною росой

Всегда увлаженные ночи,

И звезды, яркие, как очи,

Как взор грузинки молодой!..

Но, кроме зависти холодной,

Природы блеск не возбудил

В груди изгнанника бесплодной

Ни новых чувств, ни новых сил;

И все, что пред собой он видел,

Он презирал иль ненавидел.

Высокий дом, широкий двор

Седой Гудал себе построил…

Трудов и слез он много стоил

Рабам послушным с давних пор.

С утра на скат соседних гор

От стен его ложатся тени.

В скале нарублены ступени;

Они от башни угловой

Ведут к реке, по ним мелькая,

Покрыта белою чадрой,

Княжна Тамара молодая

К Арагве ходит за водой.

Всегда безмолвно на долины

Глядел с утеса мрачный дом;

Но пир большой сегодня в нем -

Звучит зурна, и льются вины -

Гудал сосватал дочь свою,

На пир он созвал всю семью.

На кровле, устланной коврами,

Сидит невеста меж подруг:

Средь игр и песен их досуг

Проходит. Дальними горами

Уж спрятан солнца полукруг;

В ладони мерно ударяя,

Они поют - и бубен свой

Берет невеста молодая.

И вот она, одной рукой

Кружа его над головой,

То вдруг помчится легче птицы,

То остановится, глядит -

И влажный взор ее блестит

Из-под завистливой ресницы;

То черной бровью поведет,

То вдруг наклонится немножко,

И по ковру скользит, плывет

Ее божественная ножка;

И улыбается она,

Веселья детского полна.

Но луч луны, по влаге зыбкой

Слегка играющий порой,

Едва ль сравнится с той улыбкой,

Как жизнь, как молодость, живой

Клянусь полночною звездой,

Лучом заката и востока,

Властитель Персии златой

И ни единый царь земной

Не целовал такого ока;

Гарема брызжущий фонтан

Ни разу жаркою порою

Своей жемчужною росою

Не омывал подобный стан!

Еще ничья рука земная,

По милому челу блуждая,

Таких волос не расплела;

Стех пор как мир лишился рая,

Клянусь, красавица такая

Под солнцем юга не цвела.

В последний раз она плясала.

Увы! заутра ожидала

Ее, наследницу Гудала.

Свободы резвую дитя,

Судьба печальная рабыни,

Отчизна, чуждая поныне,

И незнакомая семья.

И часто тайное сомненье

Темнило светлые черты;

И были все ее движенья

Так стройны, полны выраженья,

Так полны милой простоты,

Что если б Демон, пролетая,

В то время на нее взглянул,

То, прежних братий вспоминая,

Он отвернулся б - и вздохнул…

И Демон видел… На мгновенье

Неизъяснимое волненье

В себе почувствовал он вдруг.

Немой души его пустыню

Наполнил благодатный звук -

И вновь постигнул он святыню

Любви, добра и красоты!..

И долго сладостной картиной

Он любовался - и мечты

О прежнем счастье цепью длинной,

Как будто за звездой звезда,

Пред ним катилися тогда.

Прикованный незримой силой,

Он с новой грустью стал знаком;

В нем чувство вдруг заговорило

Родным когда-то языком.

То был ли признак возрожденья?

Он слов коварных искушенья

Найти в уме своем не мог…

Забыть? я забвенья не дал бог:

Да он и не взял бы забвенья!..

.… .… .… .…

Измучив доброго коня,

На брачный пир к закату дня

Спешил жених нетерпеливый.

Арагвы светлой он счастливо

Достиг зеленых берегов.

Под тяжкой ношею даров

Едва, едва переступая,

За ним верблюдов длинный ряд

Дорогой тянется, мелькая:

Их колокольчики звенят.

Он сам, властитель Синодала.

Ведет богатый караван.

Ремнем затянут ловкий стан;

Оправа сабли и кинжала

Блестит на солнце; за спиной

Ружье с насечкой вырезной.

Играет ветер рукавами

Его чухи,- кругом она

Вся галуном обложена.

Цветными вышито шелками

Его седло; узда с кистями;

Под ним весь в мыле конь лихой

Бесценной масти, золотой.

Питомец резвый Карабаха

Прядет ушьми и, полный страха,

Храпя косится с крутизны

На пену скачущей волны.

Опасен, узок путь прибрежный!

Утесы с левой стороны,

Направо глубь реки мятежной.

Уж поздно. На вершине снежной

Румянец гаснет; встал туман…

Прибавил шагу караван.

И вот часовня на дороге…

Тут с давних лет почиет в боге

Какой-то князь, теперь святой,

Убитый мстительной рукой.

С тех пор на праздник иль на битву,

Куда бы путник ни спешил,

Всегда усердную молитву

Он у часовни приносил;

И та молитва сберегала

От мусульманского кинжала.

Но презрел удалой жених

Обычай прадедов своих.

Его коварною мечтою

Лукавый Демон возмущал:

Он в мыслях, под ночною тьмою,

Уста невесты целовал.

Вдруг впереди мелькнули двое,

И больше - выстрел! - что такое?..

Привстав на звонких стременах,

Надвинув на брови папах,

Отважный князь не молвил слова;

В руке сверкнул турецкий ствол,

Нагайка щелк я и, как орел,

Он кинулся… и выстрел снова!

И дикий крик и стон глухой

Промчались в глубине долины -

Недолго продолжался бой:

Бежали робкие грузины!

Затихло все; теснясь толпой,

На трупы всадников порой

Верблюды с ужасом глядели;

И глухо в тишине степной

Их колокольчики звенели.

Разграблен пышный караван;

И над телами христиан

Чертит круги ночная птица!

Не ждет их мирная гробница

Под слоем монастырских плит,

Где прах отцов их был зарыт;

Не придут сестры с матерями,

Покрыты длинными чадрами,

С тоской, рыданьем и мольбами,

На гроб их из далеких мест!

Зато усердною рукою

Здесь у дороги, над скалою

На память водрузится крест;

И плющ, разросшийся весною,

Его, ласкаясь, обовьет

Своею сеткой изумрудной;

И, своротив с дороги трудной,

Не раз усталый пешеход

Под божьей тенью отдохнет…

Несется конь быстрее лани.

Храпит и рвется, будто к брани;

То вдруг осадит на скаку,

Прислушается к ветерку,

Широко ноздри раздувая;

То, разом в землю ударяя

Шипами звонкими копыт,

Взмахнув растрепанною гривой,

Вперед без памяти летит.

На нем есть всадник молчаливый!

Он бьется на седле порой,

Припав на гриву головой.

Уж он не правит поводами,

Задвинув ноги в стремена,

И кровь широкими струями

На чепраке его видна.

Скакун лихой, ты господина

Из боя вынес, как стрела,

Но злая пуля осетина

Его во мраке догнала!

В семье Гудала плач и стоны,

Толпится на дворе народ:

Чей конь примчался запаленный

И пал на камни у ворот?

Кто этот всадник бездыханный?

Хранили след тревоги бранной

Морщины смуглого чела.

В крови оружие и платье;

В последнем бешеном пожатье

Рука на гриве замерла.

Недолго жениха младого,

Невеста, взор твой ожидал:

Сдержал он княжеское слово,

На брачный пир он прискакал…

Увы! но никогда уж снова

Не сядет на коня лихого!..

На беззаботную семью

Как гром слетела божья кара!

Упала на постель свою,

Рыдает бедная Тамара;

Слеза катится за слезой,

Грудь высоко и трудно дышит;

И вот она как будто слышит

“Не плачь, дитя! не плачь напрасно!

Твоя слеза на труп безгласный

Живой росой не упадет:

Она лишь взор туманит ясный.

Ланиты девственные жжет!

Он далеко, он не узнает,

Не оценит тоски твоей;

Небесный свет теперь ласкает

Бесплотный взор его очей;

Он слышит райские напевы…

Что жизни мелочные сны,

И стон и слезы бедной девы

Для гостя райской стороны?

Нет, жребий смертного творенья

Поверь мне, ангел мой земной,

Не стоит одного мгновенья

Твоей печали дорогой!

На воздушном океане,

Без руля и без ветрил,

Тихо плавают в тумане

Хоры стройные светил;

Средь полей необозримых

В небе ходят без следа

Облаков неуловимых

Волокнистые стада.

Час разлуки, час свиданья я

Им ни радость, ни печаль;

Им в грядущем нет желанья

И прошедшего не жаль.

В день томительный несчастья

Ты об них лишь вспомяни;

Будь к земному без участья

И беспечна, как они!”

“Лишь только ночь своим покровом

Верхи Кавказа осенит,

Лишь только мир, волшебным словом

Завороженный, замолчит;

Лишь только ветер над скалою

Увядшей шевельнет травою,

И птичка, спрятанная в ней,

Порхнет во мраке веселей;

И под лозою виноградной,

Росу небес глотая жадно,

Цветок распустится ночной;

Лишь только месяц золотой

Из-за горы тихонько встанет

И на тебя украдкой взглянет,-

К тебе я стану прилетать;

Гостить я буду до денницы

И на шелковые ресницы

Сны золотые навевать…”

Слова умолкли в отдаленье,

Вослед за звуком умер звук.

Она, вскочив, глядит вокруг…

Невыразимое смятенье

В ее груди; печаль, испуг,

Восторга пыл - ничто в сравненье.

Все чувства в ней кипели вдруг;

Душа рвала свои оковы,

Ей мнилось, все еще звучал.

И перед утром сон желанный

Глаза усталые смежил;

Но мысль ее он возмутил

Мечтой пророческой и странной.

Пришлец туманный и немой,

Красой блистая неземной,

К ее склонился изголовью;

И взор его с такой любовью,

Так грустно на нее смотрел,

Как будто он об ней жалел.

То не был ангел-небожитель.

Ее божественный хранитель:

Венец из радужных лучей

Не украшал его кудрей.

То не был ада дух ужасный,

Порочный мученик - о нет!

Он был похож на вечер ясный:

Ни день, ни ночь,- ни мрак, ни свет!

“Отец, отец, оставь угрозы,

Свою Тамару не брани;

Я плачу: видишь эти слезы,

Уже не первые они.

Напрасно женихи толпою

Спешат сюда из дальних мест…

Немало в Грузии невест;

А мне не быть ничьей женою!..

О, не брани, отец, меня.

Ты сам заметил: день от дня

Я вяну, жертва злой отравы!

Меня терзает дух лукавый

Неотразимою мечтой;

Я гибну, сжалься надо мной!

Отдай в священную обитель

Дочь безрассудную свою;

Там защитит меня спаситель,

Пред ним тоску мою пролью.

На свете нет уж мне веселья…

Святыни миром осеня,

Пусть примет сумрачная келья,

Как гроб, заранее меня…”

И в монастырь уединенный

Ее родные отвезли,

И власяницею смиренной

Грудь молодую облекли.

Но и в монашеской одежде,

Как под узорною парчой,

Все беззаконною мечтой

В ней сердце билося, как прежде.

Пред алтарем, при блеске свеч,

В часы торжественного пенья,

Знакомая, среди моленья,

Ей часто слышалася речь.

Под сводом сумрачного храма

Знакомый образ иногда

Скользил без звука и следа

В тумане легком фимиама;

Сиял он тихо, как звезда;

Манил и звал он… но - куда?..

В прохладе меж двумя холмами

Таился монастырь святой.

Чинар и тополей рядами

Он окружен был - и порой,

Когда ложилась ночь в ущелье,

Сквозь них мелькала, в окнах кельи,

Лампада грешницы младой.

Кругом, в тени дерев миндальных,

Где ряд стоит крестов печальных,

Безмолвных сторожей гробниц;

Спевались хоры легких птиц.

По камням прыгали, шумели

Ключи студеною волной,

И под нависшею скалой,

Сливаясь дружески в ущелье,

Покрытых инеем цветов.

На север видны были горы.

При блеске утренней Авроры,

Когда синеющий дымок

Курится в глубине долины,

И, обращаясь на восток,

Зовут к молитве муэцины,

И звучный колокола глас

Дрожит, обитель пробуждая;

В торжественный и мирный час,

Когда грузинка молодая

С кувшином длинным за водой

С горы спускается крутой,

Вершины цепи снеговой

Светло-лиловою стеной

На чистом небе рисовались

И в час заката одевались

Они румяной пеленой;

И между них, прорезав тучи,

Стоял, всех выше головой,

Казбек, Кавказа царь могучий,

В чалме и ризе парчевои.

Но, полно думою преступной,

Тамары сердце недоступно

Восторгам чистым. Перед ней

Весь мир одет угрюмой тенью;

И все ей в нем предлог мученью -

И утра луч и мрак ночей.

Бывало, только ночи сонной

Прохлада землю обоймет,

Перед божественной иконой

Она в безумье упадет

И плачет; и в ночном молчанье

Ее тяжелое рыданье

Тревожит путника вниманье;

И мыслит он: “То горный дух

Прикованный в пещере стонет!”

И чуткий напрягая слух,

Коня измученного гонит.

Тоской и трепетом полна,

Тамара часто у окна

Сидит в раздумье одиноком

И смотрит вдаль прилежным оком,

И целый день, вздыхая, ждет…

Ей кто-то шепчет: он придет!

Недаром сны ее ласкали.

Недаром он являлся ей.

С глазами, полными печали,

И чудной нежностью речей.

Уж много дней она томится,

Сама не зная почему;

Святым захочет ли молиться -

А сердце молится ему;

Утомлена борьбой всегдашней,

Склонится ли на ложе сна:

Подушка жжет, ей душно, страшно,

И вся, вскочив, дрожит она;

Пылают грудь ее и плечи,

Нет сил дышать, туман в очах,

Объятья жадно ищут встречи,

Лобзанья тают на устах…

.… .… .… .… .… .… .

.… .… .… .… .… .… .

Вечерней мглы покров воздушный

Уж холмы Грузии одел.

Привычке сладостной послушный.

В обитель Демон прилетел.

Но долго, долго он не смел

Святыню мирного приюта

Нарушить. И была минута,

Когда казался он готов

Оставить умысел жестокой.

Задумчив у стены высокой

Он бродит: от его шагов

Без ветра лист в тени трепещет.

Он поднял взор: ее окно,

Озарено лампадой, блещет;

Кого-то ждет она давно!

И вот средь общего молчанья

Чингура стройное бряцанье

И звуки песни раздались;

И звуки те лились, лились,

Как слезы, мерно друг за другом;

И эта песнь была нежна,

Как будто для земли она

Была на небе сложена!

Не ангел ли с забытым другом

Вновь повидаться захотел,

Сюда украдкою слетел

И о былом ему пропел,

Чтоб усладить его мученье?..

Тоску любви, ее волненье

Постигнул Демон в первый раз;

Он хочет в страхе удалиться…

Его крыло не шевелится!..

И, чудо! из померкших глаз

Слеза тяжелая катится…

Поныне возле кельи той

Насквозь прожженный виден камень

Слезою жаркою, как пламень,

Нечеловеческой слезой!..

И входит он, любить готовый,

С душой, открытой для добра,

И мыслит он, что жизни новой

Пришла желанная пора.

Неясный трепет ожиданья,

Страх неизвестности немой,

Как будто в первое свиданье

Спознались с гордою душой.

То было злое предвещанье!

Он входит, смотрит - перед ним

Посланник рая, херувим,

Хранитель грешницы прекрасной,

Стоит с блистающим челом

И от врага с улыбкой ясной

Приосенил ее крылом;

И луч божественного света

Вдруг ослепил нечистый взор,

И вместо сладкого привета

Раздался тягостный укор:

“Дух беспокойный, дух порочный.

Кто звал тебя во тьме полночной?

Твоих поклонников здесь нет,

Зло не дышало здесь поныне;

К моей любви, к моей святыне

Не пролагай преступный след.

Кто звал тебя?”

Ему в ответ

Злой дух коварно усмехнулся;

Зарделся ревностию взгляд;

И вновь в душе его проснулся

Старинной ненависти яд.

“Она моя! - сказал он грозно,-

Оставь ее, она моя!

Явился ты, защитник, поздно,

И ей, как мне, ты не судья.

На сердце, полное гордыни,

Я наложил печать мою;

Здесь больше нет твоей святыни,

Здесь я владею и люблю!”

И Ангел грустными очами

На жертву бедную взглянул

И медленно, взмахнув крылами,

В эфире неба потонул.

.… .… .… .…

О! кто ты? речь твоя опасна!

Тебя послал мне ад иль рай?

Чего ты хочешь?..

Ты прекрасна!

Но молви, кто ты? отвечай…

Я тот, которому внимала

Ты в полуночной тишине,

Чья мысль душе твоей шептала,

Чью грусть ты смутно отгадала,

Чей образ видела во сне.

Я тот, чей взор надежду губит;

Я тот, кого никто не любит;

Я бич рабов моих земных,

Я царь познанья и свободы,

Я враг небес, я зло природы,

И, видишь,- я у ног твоих!

Тебе принес я в умиленье

Молитву тихую любви,

Земное первое мученье

И слезы первые мои.

О! выслушай - из сожаленья!

Меня добру и небесам

Ты возвратить могла бы словом.

Твоей любви святым покровом

Одетый, я предстал бы там.

Как новый ангел в блеске новом;

О! только выслушай, молю,я

Я раб твой,- я тебя люблю!

Лишь только я тебя увидел -

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть мою.

Я позавидовал невольно

Неполной радости земной;

Не жить, как ты, мне стало больно,

И страшно - розно жить с тобой.

В бескровном сердце луч нежданный

Опять затеплился живей,

И грусть на дне старинной раны

Зашевелилася, как змей.

Что без тебя мне эта вечность?

Моих владений бесконечность?

Пустые звучные слова,

Обширный храм - без божества!

Оставь меня, о дух лукавый!

Молчи, не верю я врагу…

Творец… Увы! я не могу

Молиться… гибельной отравой

Мой ум слабеющий объят!

Послушай, ты меня погубишь;

Твои слова - огонь и яд…

Скажи, зачем меня ты любишь!

Зачем, красавица? Увы,

Не знаю!.. Полон жизни новой,

С моей преступной головы

Я гордо снял венец терновый,

Я все былое бросил в прах:

Мой рай, мой ад в твоих очах.

Люблю тебя нездешней страстью,

Как полюбить не можешь ты:

Всем упоением, всей властью

Бессмертной мысли и мечты.

В душе моей, с начала мира,

Твой образ был напечатлен,

Передо мной носился он

В пустынях вечного эфира.

Давно тревожа мысль мою,

Мне имя сладкое звучало;

Во дни блаженства мне в раю

Одной тебя недоставало.

О! если б ты могла понять,

Какое горькое томленье

Всю жизнь, века без разделенья

И наслаждаться и страдать,

За зло похвал не ожидать,

Ни за добро вознагражденья;

Жить для себя, скучать собой

И этой вечною борьбой

Без торжества, без примиренья!

Всегда жалеть и не желать,

Все знать, все чувствовать, все видеть,

Стараться все возненавидеть

И все на свете презирать!..

Лишь только божие проклятье

Исполнилось, с того же дня

Природы жаркие объятья

Навек остыли для меня;

Синело предо мной пространство;

Я видел брачное убранство

Светил, знакомых мне давно…

Они текли в венцах из злата;

Но что же? прежнего собрата

Не узнавало ни одно.

Изгнанников, себе подобных,

Я звать в отчаянии стал.

Но слов и лиц и взоров злобных,

Увы! я сам не узнавал.

И в страхе я, взмахнув крылами,

Помчался - но куда? зачем?

Не знаю… прежними друзьями

Я был отвергнут; как эдем,

Мир для меня стал глух и нем.

По вольной прихоти теченья

Так поврежденная ладья

Без парусов и без руля

Плывет, не зная назначенья;

Так ранней утренней порой

Отрывок тучи громовой,

В лазурной вышине чернея,

Один, нигде пристать не смея,

Летит без цели и следа,

Бог весть откуда и куда!

И я людьми недолго правил.

Греху недолго их учил,

Все благородное бесславил,

И все прекрасное хулил;

Недолго… пламень чистой веры

Легко навек я залил в них…

А стоили ль трудов моих

Одни глупцы да лицемеры?

И скрылся я в ущельях гор;

И стал бродить, как метеор,

Во мраке полночи глубокой…

И мчался путник одинокой,

Обманут близким огоньком,

И в бездну падая с конем,

Напрасно звал я и след кровавый

За ним вился по крутизне…

Но злобы мрачные забавы

Недолго нравилися мне!

В борьбе с могучим ураганом,

Как часто, подымая прах,

Одетый молньей и туманом,

Я шумно мчался в облаках,

Чтобы в толпе стихий мятежной

Сердечный ропот заглушить,

Спастись от думы неизбежной

И незабвенное забыть!

Что повесть тягостных лишений,

Трудов и бед толпы людской

Грядущих, прошлых поколений,

Перед минутою одной

Моих непризнанных мучений?

Что люди? что их жизнь и труд?

Они прошли, они пройдут…

Надежда есть я ждет правый суд:

Простить он может, хоть осудит!

Моя ж печаль бессменно тут.

И ей конца, как мне, не будет;

И не вздремнуть в могиле ей!

Она то ластится, как змей,

То жжет и плещет, будто пламень,

То давит мысль мою, как камень я

Надежд погибших и страстей

Несокрушимый мавзолей!..

Зачем мне знать твой печали,

Зачем ты жалуешься мне?

Ты согрешил…

Против тебя ли?

Нас могут слышать!..

На нас не кинет взгляда:

Он занят небом, не землей!

А наказанье, муки ада?

Так что ж? Ты будешь там со мной!

Кто б ни был ты, мой друг случайный,-

Покой навеки погубя,

Невольно я с отрадой тайной,

Страдалец, слушаю тебя.

Но если речь твоя лукава,

Но если ты, обман тая…

О! пощади! Какая слава?

На что душа тебе моя?

Ужели небу я дороже

Всех, не замеченных тобой?

Они, увы! прекрасны тоже;

Как здесь, их девственное ложе

Не смято смертною рукой…

Нет! дай мне клятву роковую…

Скажи,- ты видишь: я тоскую;

Ты видишь женские мечты!

Невольно страх в душе ласкаешь…

Но ты все понял, ты все знаешь -

И сжалишься, конечно, ты!

Клянися мне… от злых стяжаний

Отречься ныне дай обет.

Ужель ни клятв, ни обещаний

Ненарушимых больше нет?..

Клянусь я первым днем творенья,

Клянусь его последним днем,

Клянусь позором преступленья

И вечной правды торжеством.

Клянусь паденья горькой мукой,

Победы краткою мечтой;

Клянусь свиданием с тобой

И вновь грозящею разлукой.

Клянуся сонмищем духов,

Судьбою братий мне подвластных,

Мечами ангелов бесстрастных.

Моих недремлющих врагов;

Клянуся небом я и адом,

Земной святыней и тобой,

Клянусь твоим последним взглядом,

Твоею первою слезой,

Незлобных уст твоих дыханьем,

Волною шелковых кудрей,

Клянусь блаженством и страданьем.

Клянусь любовию моей:

Я отрекся от старой мести,

Я отрекся от гордых дум;

Отныне яд коварной лести

Ничей уж не встревожит ум;

Хочу я с небом примириться,

Хочу любить, хочу молиться.

Хочу я веровать добру.

Слезой раскаянья сотру

Я на челе, тебя достойном,

Следы небесного огня -

И мир в неведенье спокойном

Пусть доцветает без меня!

О! верь мне: я один поныне

Тебя постиг и оценил:

Избрав тебя моей святыней,

Я власть у ног твоих сложил.

Твоей - любви я жду как дара,

И вечность дам тебе за миг;

В любви, как в злобе, верь, Тамара,

Я неизменен и велик.

Тебя я, вольный сын эфира,

Возьму в надзвездные края;

И будешь ты царицей мира,

Подруга первая моя;

Без сожаленья, без участья

Смотреть на землю станешь ты,

Где нет ни истинного счастья,

Ни долговечной красоты,

Где преступленья лишь да казни,

Где страсти мелкой только жить;

Где не умеют без боязни

Ни ненавидеть, ни любить.

Иль ты не знаешь, что такое

Людей минутная любовь?

Волненье крови молодое,-

Но дни бегут и стынет кровь!

Кто устоит против разлуки,

Соблазна новой красоты,

Против усталости и скуки

И своенравия мечты?

Нет! не тебе, моей подруге,

Узнай, назначено судьбой

Увянуть молча в тесном круге

Ревнивой грубости рабой,

Средь малодушных и холодных,

Друзей притворных и врагов,

Боязней и надежд бесплодных,

Пустых и тягостных трудов!

Печально за стеной высокой

Ты не угаснешь без страстей,

Среди молитв, равно далеко

От божества и от людей.

О нет, прекрасное созданье,

К иному ты присуждена;

Тебя иное ждет страданье.

Иных восторгов глубина;

Оставь же прежние желанья

И жалкий свет его судьбе:

Пучину гордого познанья

Взамен открою я тебе.

Толпу духов моих служебных

Я приведу к твоим стопам;

Прислужниц легких и волшебных

Тебе, красавица, я дам;

И для тебя с звезды восточной

Сорву венец я золотой;

Возьму с цветов росы полночной;

Его усыплю той росой;

Лучом румяного заката

Твой стан, как лентой, обовью,

Дыханьем чистым аромата

Окрестный воздух напою;

Всечасно дивною игрою

Твои слух лелеять буду я;

Чертоги пышные построю

Из бирюзы и янтаря;

Я опущусь на дно морское,

Я полечу за облака,

Я дам тебе все, все земное -

Люби меня!..

И он слегка

Коснулся жаркими устами

Ее трепещущим губам;

Соблазна полными речами

Он отвечал ее мольбам.

Могучий взор смотрел ей в очи!

Он жег ее. Во мраке ночи

Над нею прямо он сверкал,

Неотразимый, как кинжал.

Увы! злой дух торжествовал!

Смертельный яд его лобзанья

Мгновенно в грудь ее проник.

Мучительный, ужасный крик

Ночное возмутил молчанье.

В нем было все: любовь, страданье.

Упрек с последнею мольбой

И безнадежное прощанье -

Прощанье с жизнью молодой.

В то время сторож полуночный,

Один вокруг стены крутой

Свершая тихо путь урочный.

Бродил с чугунною доской,

И возле кельи девы юной

Он шаг свой мерный укротил

И руку над доской чугунной,

Смутясь душой, остановил.

И сквозь окрестное молчанье,

Ему казалось, слышал он

Двух уст согласное лобзанье,

Минутный крик и слабый стон.

И нечестивое сомненье

Проникло в сердце старика…

Но пронеслось еще мгновенье,

И стихло все; издалека

Лишь дуновенье ветерка

Роптанье листьев приносило,

Да с темным берегом уныло

Шепталась горная река.

Канон угодника святого

Чтоб наважденье духа злого

От грешной мысли отогнать;

Крестит дрожащими перстами

Мечтой взволнованную грудь

И молча скорыми шагами

Обычный продолжает путь.

.… .… .… .…

Как пери спящая мила,

Она в гробу своем лежала,

Белей и чище покрывала

Был томный цвет ее чела.

Навек опущены ресницы…

Но кто б, о небо! не сказал,

Что взор под ними лишь дремал

И, чудный, только ожидал

Иль поцелуя, иль денницы?

Но бесполезно луч дневной

Скользил по ним струей златой,

Напрасно их в немой печали

Уста родные целовали.…

Нет! смерти вечную печать

Ничто не в силах уж сорвать!

Ни разу не был в дни веселья

Так разноцветен и богат

Тамары праздничный наряд.

Цветы родимого ущелья

(Так древний требует обряд)

Над нею льют свой аромат

И, сжаты мертвою рукою.

Как бы прощаются с землею!

И ничего в ее лице

Не намекало о конце

В пылу страстей и упоенья;

И были все ее черты

Исполнены той красоты,

Как мрамор, чуждой выраженья.

Лишенной чувства и ума,

Таинственной, как смерть сама.

Улыбка странная застыла,

Мелькнувши по ее устам.

О многом грустном говорила

Она внимательным глазам:

В ней было хладное презренье

Души, готовой отцвести,

Последней мысли выраженье,

Земле беззвучное прости.

Напрасный отблеск жизни прежней,

Она была еще мертвей,

Еще для сердца безнадежней

Навек угаснувших очей.

Так в час торжественный заката,

Когда, растаяв в море злата,

Уж скрылась колесница дня,

Снега Кавказа, на мгновенье

Отлив румяный сохраня,

Сияют в темном отдаленье.

Но этот луч полуживой

В пустыне отблеска не встретит,

И путь ничей он не осветит

С своей вершины ледяной!..

Толпой соседи и родные

Уж собрались в печальный путь.

Терзая локоны седые,

Безмолвно поражая грудь,

В последний раз Гудал садится

На белогривого коня,

И поезд тронулся. Три дня.

Три ночи путь их будет длиться:

Меж старых дедовских костей

Приют покойный вырыт ей.

Один из праотцев Гудала,

Грабитель странников и сел,

Когда болезнь его сковала

И час раскаянья пришел,

Грехов минувших в искупленье

Построить церковь обещал

На вышине гранитных скал,

Где только вьюги слышно пенье,

Куда лишь коршун залетал.

И скоро меж снегов Казбека

Поднялся одинокий храм,

И кости злого человека

Вновь успокоилися там;

И превратилася в кладбище

Скала, родная облакам:

Как будто ближе к небесам

Теплей посмертное жилище?..

Последний сон не возмутится…

Напрасно! мертвым не приснится

Ни грусть, ни радость прошлых дней.

В пространстве синего эфира

Один из ангелов святых

Летел на крыльях золотых,

И душу грешную от мира

Он нес в объятиях своих.

И сладкой речью упованья

Ее сомненья разгонял,

И след проступка и страданья

С нее слезами он смывал.

Издалека уж звуки рая

К ним доносилися - как вдруг,

Свободный путь пересекая,

Взвился из бездны адский дух.

Он был могущ, как вихорь шумный,

Блистал, как молнии струя,

И гордо в дерзости безумной

Он говорит: “Она моя!”

К груди хранительной прижалась,

Молитвой ужас заглуша,

Тамары грешная душа -

Судьба грядущего решалась,

Пред нею снова он стоял,

Но, боже! - кто б его узнал?

Каким смотрел он злобным взглядом,

Как полон был смертельным ядом

Вражды, не знающей конца,-

И веяло могильным хладом

От неподвижного лица.

“Исчезни, мрачный дух сомненья! -

Посланник неба отвечал: -

Довольно ты торжествовал;

Но час суда теперь настал -

И благо божие решенье!

Дни испытания прошли;

С одеждой бренною земли

Оковы зла с нее ниспали.

Узнай! давно ее мы ждали!

Ее душа была из тех,

Которых жизнь - одно мгновенье

Невыносимого мученья,

Недосягаемых утех:

Творец из лучшего эфира

Соткал живые струны их,

Они не созданы для мира,

И мир был создан не для них!

Ценой жестокой искупила

Она сомнения свои…

Она страдала и любила -

И рай открылся для любви!”

И Ангел строгими очами

На искусителя взглянул

И, радостно взмахнув крылами,

В сиянье неба потонул.

И проклял Демон побежденный

Мечты безумные свой,

И вновь остался он, надменный,

Один, как прежде, во вселенной

Без упованья и любви!..

_________________

На склоне каменной горы

Над Койшаурскою долиной

Еще стоят до сей поры

Зубцы развалины старинной.

Рассказов, страшных для детей,

О них еще преданья полны…

Как призрак, памятник безмолвный,

Свидетель тех волшебных дней.

Между деревьями чернеет.

Внизу рассыпался аул.

Земля цветет и зеленеет;

Теряется, и караваны

Идут, звеня, издалека,

И, низвергаясь сквозь туманы,

Блестит и пенится река.

И жизнью вечно молодою.

Прохладой, солнцем и весною

Природа тешится шутя,

Как беззаботная дитя.

Но грустен замок, отслуживший

Года во очередь свою,

Как бедный старец, переживший

Друзей и милую семью.

И только ждут луны восхода

Его незримые жильцы:

Тогда им праздник и свобода!

Жужжат, бегут во все концы.

Седой паук, отшельник новый,

Прядет сетей своих основы;

Зеленых ящериц семья

На кровле весело играет;

И осторожная змея

Из темной щели выползает

На плиту старого крыльца,

То вдруг совьется в три кольца,

То ляжет длинной полосою

И блещет, как булатный меч,

Забытый в поле давних сеч,

Ненужный падшему герою!..

Все дико; нет нигде следов

Минувших лет: рука веков

Прилежно, долго их сметала,

И не напомнит ничего

О славном имени Гудала,

О милой дочери его!

Но церковь на крутой вершине,

Где взяты кости их землей,

Хранима властию святой,

Видна меж туч еще поныне.

И у ворот ее стоят

На страже черные граниты,

Плащами снежными покрыты;

И на груди их вместо лат

Льды вековечные горят.

Обвалов сонные громады

С уступов, будто водопады,

Морозом схваченные вдруг,

Висят, нахмурившись, вокруг.

И там метель дозором ходит,

Сдувая пыль со стен седых,

То песню долгую заводит,

То окликает часовых;

Услыша вести в отдаленье

О чудном храме, в той стране,

С востока облака одне

Спешат толпой на поклоненье;

Но над семьей могильных плит

Давно никто уж не грустит.

Скала угрюмого Казбека

Добычу жадно сторожит,

И вечный ропот человека

Их вечный мир не возмутит.

Поэма «Демон» Лермонтова, написанная в 1839 году, полна философских размышлений поэта на тему добра и зла, невозможности любви, в ней немало фольклорных и мифологических мотивов. Прежде, чем произведение было допущено к печати, оно перенесло восемь авторских редакций.

Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Демона» по главам и частям. Проверить свои знания можно при помощи теста на нашем сайте.

Главные герои

Демон – злой дух, надменный и мстительный, который влюбляется в Тамару.

Тамара – прекрасная юная девушка с чистой душой.

Другие персонажи

Гудал – старик, заботливый отец Тамары.

Жених Тамары – богатый князь, властитель Синодала.

Часть I

Глава I

Скучающий Демон – « дух изгнанья » – пролетает над землей и предается невеселым воспоминаниям. Перед его глазами вереницей проходят дни, когда он был херувимом и был счастлив, « не знал ни злобы, ни сомненья ».

Глава II

Отвергнутый Господом, Демон вынужден на протяжении многих столетий блуждать по миру без приюта. Он « сеял зло без наслажденья », поскольку за это время даже зло наскучило ему.

Глава III

Демон пролетает над Кавказом, однако его не вдохновляют красоты этого края. Ему безразличен и Казбек – « грань алмаза », и Дарьял, и Терек.

Глава IV

Демон пролетает над Грузией, и перед ним разворачивается прекрасная картина: цветущие сады, « звонко-бегущие ручьи », пещеры, леса, полные дичи, пение сладкоголосых красавиц. Однако « природы блеск » вызывает у изгнанника лишь презрение, ненависть и холодную зависть.

Главы V- VI

Неподалеку от реки Арагва стоит большой дом седого старика Гудала. Сегодня в этом доме большой праздник – хозяин отдает замуж свою красавицу дочь Тамару.

Главы VII-VIII

Тамара – удивительной красоты юная девушка, чьи чары могут покорить кого угодно. Будучи наследницей Гудала, она с детства не знает ни в чем отказа. Однако теперь ее ждет участь рабыни в незнакомой семье. Тамаре предстоит в последний раз сплясать и насладиться своей свободой.

Глава IX

Пролетая над шумным домом Гудала, Демон случайно замечает красавицу Тамару, и в его душе вновь поселяются любовь, добро и красота. Любуясь девушкой, Демон ощущает возрождение и появление робкой надежды на былое счастье.

Глава X

Тем временем на свадьбу спешит жених Тамары « под тяжкой ношею даров ». Он ведет за собой длинный караван верблюдов, груженых богатыми дарами невесте и ее семье.

Глава XI

Путь жениха пролегает мимо часовни, возле которой по древнему обычаю останавливаются все странники, чтобы помолиться о безопасной дороге. Однако князь, отвлеченный мыслями о Тамаре, проезжает мимо. На караван неожиданно нападают разбойники.

Главы XII-XIII

Жених Тамары и его товарищи убиты, « разграблен пышный караван ». Верный конь князя вместе с мертвым наездником изо всех сил скачет к дому Гудала.

Главы XIV- XV

Когда конь с убитым князем добирается до дома, все понимают, что случилась страшная, непоправимая беда. Осознав всю глубину трагедии, горько « рыдает бедная Тамара ». Неожиданно она слышит « волшебный голос », который уговаривает ее не плакать и не печалится об умершем, чья душа давно устремилась в небесное царство. Голос, принадлежащий Демону, обещает Тамаре навещать ее каждую ночь и « сны золотые навевать ».

Глава VI

Часть II

Глава I

Тамара, несмотря на толпы женихов, отказывается за кого-либо выходить замуж. Она признается отцу, что ее « терзает дух лукавый », и просит отвезти ее в монастырь, чтобы избавиться от наваждения.

Главы II- IV

Родные привозят Тамару в « монастырь уединенный », расположенный среди прекрасных гор. Но даже в его стенах девушка продолжает слышать манящий голос и видеть знакомый неясный образ.

Главы V-VI

Тамара тает день ото дня, ее душа недоступна « восторгам чистым ». Все ее мысли принадлежат лишь таинственному незнакомству, загадочному созданию, что приходит к ней в час ночной.

Глава VII

Прилетев в очередной раз к открытому окну Тамары, Демон сомневается в том, стоит ли ему продолжать свое жестокое развлечение с несчастной девушкой. Он слышит трогательную песню и впервые осознает « тоску любви ».

Главы VIII- IX

Готовый навсегда измениться, Демон входит в келью Тамары и видит рядом с ней херувима. Он послан для защиты девушки и просит Демона больше не терзать ее. Услышав эти речи, в злом духе вновь просыпается « старинной ненависти яд ». Он заявляет, что Тамара принадлежит ему. Узнав об этом, грустный ангел возвращается на небеса.

Глава Х

Оставшись наедине с Тамарой, Демон признается ей в любви. Он описывает свое одинокое безрадостное существование, которое может навсегда измениться, если Тамара ответит взаимностью на его чувства. Девушка хочет верить ему, и вместе с тем боится довериться духу. Демон дает клятву, что сделает ее счастливой.

Главы XI-XII

Добившись ответного признания Тамары, Демон целует ее. Однако « смертельный яд его лобзанья » мгновенно проникает в грудь девушки, и та, вскрикнув, умирает.

Тем временем « сторож полуночный », совершая ночной обход, слышит звук поцелуя и приглушенный стон. В сердце старика проникает « нечестивое сомненье ». Чтобы отогнать грешные мысли, он шепчет слова молитвы, и продолжает свой обход.

Главы XIII-XIV

Мертвая Тамара лежит в гробу. Она прекрасна, как никогда. Ее лицо выражает спокойствие и умиротворение, вечная печать смерти покоится на ее челе.

Глава XV

Возле гроба с Тамарой собираются « толпой соседи и родные », чтобы провести в последний путь девушку. Им предстоит долгая дорога – необходимо пройти три дня, чтобы оказаться в высокогорной церкви, построенной одним из праотцов Гудала.

Глава XVI

В « пространстве синего эфира » ангел летит в рай, где душа Тамары должна найти свое последнее пристанище. У ворот рая он сталкивается со злым духом, который требует отдать ему душу Тамары. Преисполненный « смертельным ядом », Демон пугает невинную душу девушку, и та не узнает в нем своего ночного гостя.

Ангел утверждает, что исстрадавшаяся душа Тамары заслуживает место в раю, и улетает со своей ношей. Побежденный Демон остается ни с чем.

Заключение

В своем произведении Лермонтову удалось емко и глубоко отобразить противостояние Добра и Зла, Ангела и Демона, которые являются разными сторонами одной души.

Краткий пересказ «Демона» будет полезен для читательского дневника. После его прочтения рекомендуется прочесть поэму в полном варианте.

Тест по поэме

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 735.