Разработка практической работы по литературе "Проблема личности и государства в поэме А.С.Пушкина "Медный всадник""". В.Я. Брюсов. Медный всадник Валерий брюсов к медному всаднику анализ
В поэме «Медный всадник» раскрыта тема взаимоотношений простого человека и власти. Используется прием символического противопоставления Петра I (великого преобразователя России, основателя Петербурга) и Медного всадника - памятника Петру I (олицетворения самодержавия, бессмысленной и жестокой силы). Тем самым поэт подчеркивает мысль, что безраздельная власть одного, даже выдающегося человека не может быть справедливой. Великие деяния Петра совершались на благо государства, но часто были жестокими по отношению к народу, к отдельной личности: На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих ноли, И вдаль глядел.
Пред ним широко Река неслася; бедный челн По ней стремился одиноко. По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там. Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца. Кругом шумел.
Пушкин, признавая величие Петра, отстаивает право каждого человека на личное счастье.
Столкновение «маленького человека» - бедного чиновника Евгения - с неограниченной властью государства заканчивается поражением Евгения: И вдруг стремглав Бежать пустился. Показалось Ему, что грозного царя. Мгновенно гневом возгоря. Лицо тихонько обращалось… И он по площади пустой Бежит и слышит за собой - Как будто грома грохотанье - Тяжело-звонкое скаканье По потрясенной мостовой, И, озарен луною бледной. Простерши руку в вышине. За ним несется Всадник Медный На звонко-скачущем коне; И во всю ночь безумец бедный.
Куда стопы ни обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал. Автор сочувствует герою, но понимает, что бунт одиночки против «мощного властелина судьбы» безумен и безнадежен.
- Художественные особенности поэмы.
«Медный всадник» - одно из самых совершенных поэтических произведений Пушкина. Поэма написана четырехстопным ямбом. Уникальность этого произведения заключается в том, что автор преодолел жанровые каноны исторической поэмы.
Петр не появляется в поэме как исторический персонаж (он «кумир» - изваяние), о времени его царствования также ничего не сказано. Поэт обращается не к истокам этой эпохи, а к ее итогам - к современности: На крыльце С подъятой лапой, как живые. Стояли львы сторожевые, И прямо в темной вышине Над огражденною скалою Кумир с простертою рукою Сидел на бронзовом коне. Конфликт, отраженный в поэме, поддерживается стилистически.
Вступление, эпизоды, связанные с «кумиром на бронзовом коне», выдержаны в традиции оды — самого государственного жанра: И думал он; Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно. Ногою твердой стать при море. Сюда по новым им волнам Все флаги в гости будут к нам, И запируем на просторе. Там, где речь идет о Евгении, господствует прозаичность: «Жениться?
Мне? зачем же нет? Оно и тяжело, конечно; Но что ж, я молод и здоров. Трудиться день и ночь готов; Уж кое-как себе устрою Приют смиренный и простой И в нем Парашу успокою. Пройдет, быть может, год-другой - Местечко получу, Параше Препоручу семейство наше И воспитание ребят… И станем жить, и так до гроба Рука с рукой дойдем мы оба, И внуки нас похоронят…»
- Основной конфликт поэмы.
Основной конфликт поэмы - конфликт между государством и личностью. Воплощается он, прежде всего, в образной системе: противопоставлением Петра и Евгения. Образ Петра центральный в поэме. Пушкин дает в «Медном всаднике» свою трактовку личности и государственной деятельности Петра.
Автор изображает два лика императора: во вступлении Петр - человек и государственный деятель: На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел. Им руководит идея блага Отечества, а не произвол. Он понимает историческую закономерность и предстает как решительный, деятельный, мудрый правитель. В основной части поэмы Петр - памятник первому русскому императору, символизирующий самодержавную власть, готовый подавить любой протест: Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта! Конфликт истории и личности раскрывается через изображение судьбы обыкновенного человека. Хотя Евгения исследователи не включают в галерею «маленьких людей», тем не менее, некоторые типические черты таких героев находим в этом образе. Противостояние человека и власти, личности и государства - вечная проблема, однозначное решение которой Пушкин считает невозможным. В поэме империя представлена не только Петром, ее создателем, воплощением ее титанической воли, но и Петербургом.
Незабываемые строфы о Петербурге лучше всего дают возможность понять, что любит Пушкин в «Петра творенье». Все волшебство этой северной петербургской красоты в примирении двух противоположных начал: Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз. Бег санок вдоль Невы широкой. Девичьи лица ярче роз, И блеск, и шум, и говор балов, А в час пирушки холостой Шипенье пенистых бокалов И пунша пламень голубой. Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей. Пехотных ратей и коней Однообразную красивость, В их стройно зыблемом строю Лоскутья сих знамен победных. Сиянье шапок этих медных.
Насквозь простреленных в бою. Люблю, военная столица. Твоей твердыни дым и гром. Когда полнощная царица Дарует сына в царской дом. Или победу над врагом Россия снова торжествует, Или, взломав свой синий лед, Нева к морям его несет И, чуя вешни дни, ликует. Почти все эпитеты парны, уравновешивают друг друга. Чугун решеток прорезывается легким узором, громады пустынных улиц «ясны», «светла» игла крепости.
- Герои поэмы.
В «Медном всаднике» не два героя (Петр и Евгений - государство и личность), а три - это стихия разбушевавшейся Невы, их общий враг, изображению которого посвящена большая часть поэмы. Русская жизнь и русская государственность - непрерывное и мучительное преодоление хаоса началом разума и воли. В этом заключается для Пушкина смысл империи. А Евгений, несчастная жертва борьбы двух начал русской жизни, - это не личность, а всего лишь обыватель, гибнущий под копытом коня империи или в волнах революции. Евгений лишен индивидуальности: В то время из гостей домой Пришел Евгений молодой…
Мы будем нашего героя Звать этим именем. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно. Прозванья нам его не нужно. Хотя в минувши времена Оно, быть может, и блистало И под пером Карамзина В родных преданьях прозвучало; Но ныне светом и молвой Оно забыто. Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне. Ни о забытой старине. Петр I становится для него тем «значительным лицом», которое появляется в жизни любого «маленького человека», чтобы разрушить его счастье.
Величие, государственный масштаб образа Петра и ничтожность, ограниченность кругом личных забот Евгения подчеркиваются композиционно. Монолог Петра во вступлении (И думал он: «Отсель грозить мы будем шведу…») противопоставлен «думам» Евгения («О чем же думал он? о том,/Что был он беден…»).
Литературовед М. В. Алпатов утверждает, что все критики, писавшие о «Медном всаднике», усматривают в нем изображение двух противоборствующих начал, которым каждый из них давал свое толкование. Однако в основе «Медного всадника», полагает М. В. Алпатов, лежит значительно более сложная многоступенчатая система образов. В ее состав входят следующие действующие лица: Петр с его «спутниками» Александром, Медным всадником и Петербургом. Стихия, которую некоторые критики тщетно пытались отождествить с образом народа.
Народ. Евгений. Поэт, который, не выступая открыто, неизменно присутствует в качестве одного из действующих лиц. Поэма в оценке критиков и литературоведов. «Воля героя и восстание первобытной стихии в природе - наводнение, бушующее у подножия Медного всадника; воля героя и такое же восстание первобытной стихии в сердце человеческом - вызов, брошенный в лицо герою одним из бесчисленных, обреченных на погибель этой волей, - вот смысл поэмы» (Дн. Мережковский).
«Пушкину удалось увидать в петербургском наводнении и в несчастной судьбе бедного чиновника значительное событие и раскрыть в нем круг представлений, далеко выходящих за пределы описанных происшествий. В этом отношении естественно, что в поэме Пушкина отразились переживания поэта, связанные и с событиями декабрьского восстания, а также с рядом более широких проблем русской и мировой истории и, в частности, романтической темой индивида в его отношении к обществу, природе и судьбе» (М. В. Алпатов). «Пушкин не раскрывает подробнее угрозы Евгения.
Мы так и не знаем, что именно хочет сказать безумец своим «Ужо тебе!». Значит ли это, что «малые», «ничтожные» сумеют ‘*ужо» отомстить за свое порабощение, унижение «героем»? Или что безгласная, безвольная Россия подымет «ужо» руку на своих властителей, тяжко заставляющих испытывать свою роковую волю? Ответа нет… Важно то, что малый и ничтожный, тот, кто недавно сознавался смиренно, что «мог бы бог ему прибавить ума», чьи мечты не шли дальше скромного пожелания: «местечко выпрошу», внезапно почувствовал себя равным Медному Всаднику, нашел в себе силы и смелость грозить «державцу полумира»» (В.Я. Брюсов). «Мы понимаем смущенною душою, что не произвол, а разумная воля олицетворены в этом Медном Всаднике, который, в неколебимой вышине, с распростертою рукою, как бы любуется городом…
И нам чудится, что, среди хаоса и тьмы этого разрушения, из его медных уст исходит творящее «да будет!», а простертая рука гордо повелевает утихнуть разъяренным стихиям… И смиренным сердцем признаем мы торжество общего над частным, не отказываясь от нашего сочувствия к страданию этого частного…
Работы Этьена Мориса Фальконе - один из самых известных символов Северной столицы. Первое стихотворение о памятнике было написано спустя год после его открытия, и с тех пор монументальный образ появляется в литературе. Вспоминаем «медного Петра» и его воплощения в русской поэзии.
Ермил Костров и «полубог» на каменной твердыне
Кто сей, превознесен на каменной твердыне,
Седящий на коне, простерший длань к пучине,
Претящ до облаков крутым волнам скакать
И вихрям бурным понт дыханьем колебать? -
То Петр. Его умом Россия обновленна,
И громких дел его исполненна вселенна.
Он, видя чресл своих предзнаменитый плод,Соплещет радостно с превыспренних высот.
И медь, что вид его на бреге представляет,
Чувствительной себя к веселию являет;
И гордый конь его, подъемля легкость ног,
Желает, чтоб на нем седящий полубог
Порфирородную летел лобзать девицу,
Поздравить россам вновь востекшую денницу.Из стихотворения «Эклога. Три грации. На день рождения Ея Высочества Великия Княжны Александры Павловны», 1783
Алексей Мельников. Открытие памятника Петру I на Сенатской площади в Санкт-Петербурге. Гравюра 1782 года
Ермил Костров - русский поэт XVIII века. По воспоминаниям Александра Пушкина , он служил стихотворцем при Московском университете : писал официальные стихотворения по торжественным случаям. Ермил Костров первым в России перевел шедевры античной литературы - «Илиаду» Гомера и «Золотого осла» Апулея.
«Эклога. Три грации. На день рождения Ея Высочества Великия Княжны Александры Павловны» Костров написал, когда у Павла I родилась старшая дочь Александра. Стихотворение, созданное в античных традициях, построено как беседа трех граций (богинь красоты и радости): Евфросины, Талии и Аглаи. О памятнике Петру I и самом царе в эклоге говорит Аглая. С произведения Кострова началась литературная традиция изображать медного Петра как покровителя города, способного уберечь его от бед. Образ «гордого коня» из эклоги позже появится в «Медном всаднике» Александра Пушкина.
Александр Пушкин и Медный всадник
Медный всадник
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Александр Бенуа. Медный всадник. 1903
Некоторые исследователи считают автором метафоры «медный всадник» поэта-декабриста Александра Одоевского . В его стихотворении «Сен-Бернар» 1831 года есть такая строка: «В полночной мгле, в снегах, есть конь и всадник медной» . Однако устойчивым это выражение стало после выхода одноименной пушкинской поэмы. Произведение о Евгении, потерявшем после наводнения 1824 года свою возлюбленную, поэт написал во время Болдинской осени 1833 года. В 1834 году вышла лишь ее первая часть - с цензурными правками Николая I . А целиком поэма была опубликована только спустя три года, уже после смерти Александра Пушкина. Для печати в «Современнике» текст подготовил Василий Жуковский .
«Пушкин является в той же мере творцом образа Петербурга, как Петр Великий - строителем самого города».
Николай Анциферов, советский историк и культуролог
На сюжет «Медного всадника» композитор Рейнгольд Глиэр написал балет. Его фрагмент - «Гимн Великому городу» - стал гимном Санкт-Петербурга.
Валерий Брюсов. «С рукою простертой летишь на коне»
К Медному всаднику
В морозном тумане белеет Исакий.
На глыбе оснеженной высится Петр.
И люди проходят в дневном полумраке,
Как будто пред ним выступая
на смотр.Ты так же стоял здесь, обрызган
и в пене,
Над темной равниной взмутившихся волн;
И тщетно грозил тебе бедный
Евгений,
Охвачен безумием, яростью полн.Cтоял ты, когда между криков и гула
Покинутой рати ложились тела,
Чья кровь на снегах продымилась, блеснула
И полюс земной растопить не могла!Сменяясь, шумели вокруг поколенья,
Вставали дома, как посевы твои...
Cвой конь попирал с беспощадностью звенья
Бессильно под ним изогнутой змеи.Но северный город - как призрак туманный,
Мы, люди, проходим, как тени во сне.
Лишь ты сквозь века, неизменный, венчанный,
С рукою простертой летишь на коне.
Александр Беггров. Медный всадник. XIX век
С именем Осипа Мандельштама в Петербурге связывают около 15 петербургских адресов: это квартиры, в которых в разное время проживал поэт. Многие его произведения созданы в жанре городской лирики. Об архитектуре Петербурга поэт писал как о рукотворной пятой стихии: «Нам четырех стихий приязненно господство, / Но создал пятую свободный человек» («Адмиралтейство»).
Глава 1. «Медный Всадник» Пушкина в эстетико-критическом самосознании символистов.9
Глава 2. Трактовка темы Петра в романе Д.С. Мережковского «Антихрист.
Петр и Алексей» и пушкинская традиция.64
Глава 3 «Медный Всадник» А.С. Пушкина в контексте романа Андрея Белого
Петербург»: к проблеме литературных рецепций.137
Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Полещук, Людмила Зеноновна
Тема настоящей диссертации - «Пушкинская традиция (поэма «Медный Всадник») в творчестве русских символистов: В. Брюсова, Д. Мережковского, А. Белого». Ее актуальность обусловлена тем, что при сравнительно глубокой степени изученности проблемы «Пушкин и Блок» - в монографиях З.Г.Минц, П. Громова и В.Мусатова, - проблема пушкинской традиции в совокупности предложенных имен - В. Брюсов, Д. Мережковский, Андрей Белый - оказалась исследованной недостаточно. Между тем, символисты сами ставили проблему генезиса и ученичества у Пушкина. Тот же Брюсов заявлял: «Моя поэзия родилась от пушкинской».
Подчеркнем, что исключение Александра Блока из этого ряда имен обусловлено тем, что преломление в творчестве Блока пушкинской традиции («Медного всадника») в ее историософском и реминисцентном аспекте глубоко и многогранно исследовано в монографии К.А. Медведевой «Проблема нового человека в творчестве А. Блока и В. Маяковского: Традиции и новаторство» (Медведева, 1989. С. 20-128).
В диссертационном сочинении мы обращаемся преимущественно к Брюсову-критику, оставляя за рамками исследования его художественное творчество, в достаточной мере исследованное в указанном аспекте в работах Н.К.Пиксанова, Д.Е.Максимова, Э.Полоцкой, К.А.Медведевой, Н.А.Богомолова, О.А.Клинга и др.
Но, к сожалению, литературно-критическая пушкиниана и в настоящее время не может считаться в достаточной степени исследованной. На наш взгляд, даже общеизвестная статья Брюсова «Медный Всадник», статьи Мережковского о Пушкине требуют нового, более углубленного прочтения и анализа. Без обстоятельного изучения пушкиноведческого наследия символистов не может быть достигнуто глубокого понимания своеобразия их творчества как целостной эстетико-философской системы.
Следует заметить, что в целом изучение феномена традиции в литературе «серебряного века» - одна из актуальнейших проблем современного литературоведения.
В ряде исследований пушкинистов - М.П. Алексеева, Д.Д. Благого, С.М. Бонди, Ю.Н. Тынянова, Б.В. Томашевского, Г.А. Гуковского, В. Жирмунского, Н.В. Измайлова, Ю.В. Манна, Г.П. Макогоненко, Н.К. Пиксанова, JI.B. Пумпянского, МА. Цявловского, И.Л. Фейнберга, Н.Я. Эйдельмана, B.JI. Комаровича, Ю.М. Лотмана, З.Г. Минц, Е.А. Маймина, В.М. Марковича, B.C. Непомнящего, С.А. Кибальника - поставлена проблема типологии и специфики преломления пушкинской традиции. Работы о творчестве символистов - К.М. Азадовского, А.С. Гинзбург, В.Э. Вацуро, П. Громова, Л.К. Долгополова, Д.Е. Максимова, Л.А.Колобаевой, А.Д. Осповата и Р.Д. Тименчика, Н.А. Богомолова, К.А. Медведевой, С.А. Небольсина, В.В. Мусатова, Э. Полоцкой, Н.Н. Скатова, В.Д. Сквозникова, Ю.Б. Борева, О.А.Клинга, И. Паперно - содержат ценнейшие наблюдения именно о символистском восприятии традиции Пушкина. Наряду с этим феномен пушкинской традиции освещался в трудах представителей русской религиозной философии и духовенства - В.В. Розанова, С.Л. Франка, С. Булгакова, И.А. Ильина и др.
Необходимость нового осмысления пушкинской традиции осознавалась символистами прежде всего в плане их будущего литературного развития, а также в контексте изучения творчества их литературных предшественников - Ф.И.Тютчева, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, И.С.Тургенева, следовавших пушкинской традиции.
Символистам была близка была мысль Достоевского, что Пушкин с его «всемирной отзывчивостью» воплотил сущность русской души, значительно расширил границы художественного познания. Процесс осмысления пушкинской традиции на рубеже XIX-XX веков стал неотъемлемой частью духовного бытия, ведущим художественным, исследовательским, даже жизненным принципом русской литературы. У символистов складывается культ Пушкина как своего рода предтечи символистов. Стремясь создать новую синтетическую культуру, символисты в творчестве Пушкина увидели новый способ миропостижения, богатейший источник вечных сюжетов и образов, квинтэсенцию русской и европейской культуры.
Обращение к Пушкину было инспирировано философско-эстетическими и мифотворческими устремлениями символистов, воспринимавших творчество Пушкина как некий эстетический эталон. С другой стороны, в литературе символизма складывался собственный вариант «петербургского мифа»1, почвой для которого послужил «петербургский миф» писателей XIX века, у истоков которого стоял «Медный всадник» Пушкина. Эта поэма в символистском прочтении как бы содержала в себе философскую установку на разгадку самых важных вопросов русской истории, культуры, национального самосознания. Вот почему символисты в своих «петербургских текстах» нередко обращались к этому произведению.
Миф понимался символистами как наиболее яркое выражение сущности творческих начал мира и культуры. Мифологизация культуры, возрождение мифологического типа мышления приводит к появлению «текстов-мифов», где миф играет роль дешифрующего кода, а образы и символы - суть мифологемы -«свернутые метонимические знаки целостных сюжетов»2.
Объектом нашего исследования является феномен традиции Пушкина (в данном случае мы ограничиваемся его одним - итоговым - произведением - поэмой «Медный Всадник»), преломленной в «петербургской» прозе символистов, включая их литературно-критические эссе, затрагивающие личность и творчество Пушкина.
Предмет нашего исследования ограничен собственно «петербургскими» романами Д.С.Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей» и А.Белого «Петербург», а также литературно-критическими статьями В.Брюсова (и в первую очередь, статьей «Медный Всадник»), Д.Мережковского (в том числе статьей «Пушкин», трактатом «Л.Толстой и Достоевский»), Андрея Белого (прежде всего его работой «Ритм как диалектика и «Медный всадник»», «Символизм как миропонимание»).
Заметим, что понятие «прозы» у символистов распространялось не только на художественные произведения, но и на литературно - критические статьи, даже - на исторические исследования. Наше употребление понятия «проза» в диссертации
1 См.работы: МинцЗ.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Учен, записки Тартуского ун-та. Вып. 459. Тарту, 1979. С. 95; Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического.-М.: Прогресс-Культура, 1995.С.368-400; Долгополов JI.K. Миф о Петербурге и его преобразование в начале века // Долгополов J1.K. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX начала XX века. - JL: Сов. писатель, 1977. С. 158-204; Титаренко С. Д. Миф как универсалия символисткой культуры и поэтика циклических форм // Серебряный век: философско-эстетические и художественные искания. -Кемерово, 1996. С. 6; Чепкасов А.В. Неомифологизм в творчестве Д.С.Мережковского 1890-1910-х годов// Автореферат диссертации. -Томск, 1999; Ильев С.П. Эволюция мифа о Петербурге в романах Мережковского («Петр и Алексей») и Андрея Белого («Петербург») // Д.С.Мережковский. Мысль и слово. -М.: Наследие, 1999. С. 56-72; Приходько И.С. «Вечные спутники» Мережковского (К проблеме мифологизации культуры). // Д.С.Мережковский. Мысль и слово. С198. отвечает символистскому словоупотреблению в смысле художественных и литературно-критических текстов.
Выбор данных прозаических произведений символистов продиктован тем, что в них пушкинская традиция аккомодирована в поэме «Медный Всадник». И это совершенно не случайно. Во-первых, сами символисты выделили «Медный Всадник» как наиболее значимое, актуальное произведение для их современности. «Медный Всадник» - все мы находимся в вибрациях его меди», - такова письменная констатация Блока. Это означает, что в «воздухе времени» рубежа эпох все проблемы и художественные решения Пушкина, воплощенные в этой поэме приобретали для символистов повышенную актуальность. Во-вторых, принципы историзма Пушкина в «Медном Всаднике» оказались настолько сконцентрированными и философски значимыми, что символисты более всего в своих трактовках личности, стихии, исторического пути России, темы Петербурга и т. д. неизбежно «упирались» в проблему историзма - как при осмыслении прошлого, так и при осмыслении современности. Поэтому поэма «Медный Всадник» и получила столь широкий резонанс в художественном творчестве и критике символистов. Однако проблема понимания и целостной интерпретации «Медного Всадника» Пушкина в символистской прозе остается, на наш взгляд, изученной не в полной мере.
Отсюда цель работы - выявить закономерности символистского восприятии творчества Пушкина и рецептивной трансформации пушкинской историко-философской и художественной традиции (поэмы «Медный Всадник») в статьях символистов о Пушкине и «петербургских» романах Мережковского и Андрея Белого. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
1) Проанализировать литературно-критическую «пушкиниану» Брюсова, Мережковского, Белого и др. с целью выявления роли Пушкина в философско-эстетическом самоопределении символистов.
2) Провести анализ романа Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей», выявив при этом религиозно-философские установки и эстетико-поэтических принципы писателя-символиста в сопоставлении с поэмой Пушкина «Медный Всадник».
2 Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Уч. зап.
3) Вычленить реминисцентный пласт из «Медного Всадника» в романе Андрея Белого «Петербург» и способы рецептивного преломления пушкинского историзма в поэтике романа.
Методологической основой диссертации являются литературоведческие исследования, посвященные проблемам историко-культурной традиции, и в частности, пушкинской (работы Л.К.Долгополова, Ю.М.Лотмана, Л.А.Колобаевой, Л.В.Пумпянского, С.А.Небольсина, В.В.Мусатова). Важным методологическим ориентиром при анализе реминисцентного пласта «Медного Всадника» для нас стала указанная выше монография К.А.Медведевой (Владивосток, 1989).
Пушкинская традиция, в нашем понимании, явила в себе прежде всего уникальную связь, взаимообусловленность исторического и духовного опыта народа и - осмысления его художником как представителем культуры своего времени (тоже «рубежа эпох»: конца XVIII - начала XIX века). В этой связи мы видим основную движущую силу развития пушкинского творчества в его реалистической тенденции и связанном с нею историзмом Пушкина. А на очередном «рубеже эпох» конца XIX - начала XX века постижение символистами пушкинской традиции в ее сущности было крайне осложнено как обстоятельствами времени (углублением разрыва «народа и интеллигенции»), так и противоречивыми эстетическими, общественными позициями символистов, их эсхатологическими чаяниями, ожиданием и предчувствием вселенских катастроф.
Заметим, что Брюсов, Мережковский, Андрей Белый обращались к актуальным для их времени темам и проблемам, поднятым еще Пушкиным. Но труднее всего для них оказалось постижение того «непреходяще ценного», что составляло суть пушкинской традиции, как мы ее понимаем, то есть постижение уникальной связи опыта истории, духовной жизни народа с опытом культуры как явления «просвещения», сознания «просвещенного ума», деятеля культуры рубежа XVIII -XIX веков.
В зависимости от постановки проблемы мы обращались к историко-культурному, сравнительно-историческому и сравнительно-типологическому методам исследования.
Тартуского университета. Вып. 459. - Тарту, 1979. С. 95.
Научная новизна работы определяется очерченной проблематикой и методологией исследования. Предложенный ракурс темы выявляет «сквозную» историко-философскую традицию от пушкинского «золотого» - до модернистского «серебряного» века. В диссертации системно проанализировано отношение символистов к пушкинской традиции, заявленной в «Медном Всаднике». Это позволило по-новому осветить преломление категории историзма Пушкина, его представлений о взаимоотношении личности и государства, роли личности в истории; выявить специфику претворения пушкинского художественного опыта в эстетическом сознании символистов и в поэтике «серебряного века».
Научно-практическая значимость работы определяется тем. что в ней охвачен широкий пласт недостаточно изученных проблем литературно-исторического восприятия и типологической близости тематически сходных литературных текстов. Методика анализа выявления реминисцентных мотивов в конкретных текстах могут найти применение при написании обобщающих работ, посвященных феномену литературной традиции.
Результаты исследования могут найти применение при чтении общих и специальных курсов по истории русской литературы, составлении учебных пособий по творчеству Пушкина, поэтов «серебряного» века для студентов-филологов, учителей-словесников.
Апробациию основные положения диссертации получили в докладах и выступлениях на 10-ти международных, межвузовских и региональных конференциях с 1997 по 2001 гг. во Владивостоке (ДВГУ), Комсомольске-на-Амуре (КГПИ), Уссурийске (УГПИ), Нерюнгри (ЯГУ), в спецкурсе «Русский символизм», читаемом для студентов-филологов в ДВГУ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, материал в которых распределен в соответствии с поставленными задачами, заключения и списка литературы.
Заключение научной работыдиссертация на тему "Пушкинская традиция (поэма "Медный Всадник") в творчестве русских символистов: В. Брюсова, Д. Мережковского, А. Белого"
Заключение
Подведем итоги исследования. Пушкинская традиция играла громадную роль в «символистском» пространстве «серебряного века», выполняя функцию эстетической призмы, преломлявшей все ключевые проблемы экзистенциально-исторического бытия на «рубеже веков». Феномен пушкинской традиции - одна из важнейших констант, обеспечивающих единство философско-исторической и художественной «картины мира» символистов. Для последних обращение к «Медному Всаднику» было мотивировано пушкинской постановкой проблемы историзма. В то же время эта проблема стала своеобразным «камнем преткновения» при символистских проекциях трагедийных ситуаций, воплощенных в пушкинской поэме, на живую конкретику российской истории (роман Д.С.Мережковского) и современности (роман Андрея Белого). Из этого сопряжения жизни и искусства рождалось некое новое художественно-историческое видение «мирового порядка». При этом конфликтные коллизии пушкинского «Медного Всадника» играли роль неких «архетипических ключей» к символистскому постижению истории и современности. Диапазон интерпретаций пушкинского историзма, выраженного в его поэме, определялся тем, как конкретный художник трактовал вопрос о свободе личности (высшей ценности в символистской этико-эстетической системе) и исторической необходимости (предполагающей самодержавно-государственную организацию жизни нации). Аксиологическая актуализированность проблемы историзма определялась эсхатологическим характером эпохи.
Трагическая неразрешимость конфликта личности и государства, свободы воли и исторической обусловленности в начале XX века обусловило символистское обращение к поэме Пушкина как на уровне ее философско-публицистического осмысления, так и на уровне рецептивного включения идей, образов, сюжетно-композиционных элементов «Медного Всадника» в мотивную структуру своих романов. При этом антиномичность и амбивалентность заданного в первоисточнике философско-этического конфликта как у Мережковского, так и у Белого сохранялась, воплощаясь в поэтике антитез, образных оксюморонов, двойничества, семантических инверсий и т.п. Все это
Список научной литературыПолещук, Людмила Зеноновна, диссертация по теме "Русская литература"
1. Азадовский К.М., Максимов Д.Е. Брюсов и «Весы» (К истории издания) // Валерий Брюсов. - М.: Наука, 1976. - Литературное наследство, т. 85.С.296.
2. Аверинцев С.С. Византия и Русь: Два типа духовности. Ст. 2-ая. Закон и милость // Новый мир. 1988. №> 9. С. 234-235.
3. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. Вып. 1. -М., 1908. С. 92-93.
4. Александр Блок и Андрей Белый. Переписка. М., 1940. - С. 7.
5. Альтман М.С. Пушкинская реминисценция у Блока // Philologica. Исследования по языку и литературе. Л., 1970. - С. 350-355.
6. Амфитеатров А. Русский литератор и римский император // Амфитеатров А.В. Литературный альбом. СПб, 1904.
7. Анастасий (Грибановский), митр. Пушкин и его отношение к религии и Православной Церкви // А.С. Пушкин: путь к православию. М., 1996. -С.66.
8. Анциферов Н.П. Душа Петербурга: Очерки. Л.: Лира, 1990. - С. 64,66.
9. Архангельский А.Н. Стихотворная повесть А.С. Пушкина «Медный Всадник». -М.: Высшая школа, 1990. С. 8-44.
10. Ю.Ахматова А.А. Пушкин и Невское взморье // Анна Ахматова. О Пушкине. Статьи и заметки. Изд. 3-е, испр. и дополнен. -М.: Книга, 1989. С. 153.
11. Анчугова Т. За завтрашний день русской поэзии! (К 100-летию со дня рождения Брюсова) // Сибирские огни, 1973, № 12. С. 152.
12. Бахтин Н.М. Мережковский и история // Д.С. Мережковский: pro et contra. -СПб: РХГИ, 2001.-С. 362-365.
13. Белинский В.Г. Собр. соч. в 3-х тт. Т. 3. М.: Госиздат. Худож. лит., 1948. - С. 603-609.
14. Белый А. Апокалипсис в русской поэзии // Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С. 411-412.
15. Белый А. Луг зеленый // Символизм как миропонимание. О новейших теоретических спорах в области художественного слова. -М.: Республика, 1994. -С. 167,332.
16. Белый А. Мастерство Гоголя. М.: МАЛП, 1996. - 351 с.
17. Белый А. Ритм как диалектика и «Медный Всадник»: Исследование. М.: Федерация, 1929.-С. 175-191.
18. Белый А. Ритм и действительность // Белый А. Из неопубликованного наследия Андрея Белого / Публ. Э.И. Чистяковой // Культура как эстетическая проблема. -М, 1985. С. 142.
20. Белый А. Символизм. Книга статей. М., 1910. - С. 382-383.
21. Белый А. О художественной прозе// Русская речь. 1990. № 5. С. 49-53.
22. Бердяев Н.А. Новое христианство (Д.С. Мережковский) // Д.С. Мережковский: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2001. - С. 331-354.
23. Бернис Г. Розенталь (США). Мережковский и Ницше (К истории заимствований) // Мережковский Д.С. Мысль и слово. М.: Наследие, 1999. -С. 119-136.
24. Благой Д.Д. Социология творчества Пушкина. М., 1931. - С, 268-269.
25. Благой Д. Мастерство Пушкина. -М., 1995. С. 220.
26. Благой Д. От Кантемира до наших дней. Т. 2. -М.: Худож. лит., 1973. С. 406433.
27. Блок А.А. Полное (академическое) собр. соч. и писем в 20 тт. Т. 5 (Стихотворения и поэмы 1917-1921). М.: Наука, 1999. - С. 96 (568 е.).
28. Блок А.А. Собр. соч. в 7-ми тт. Т. 5. М.-Л., 1962. - С. 334-335.
29. Блоковский сборник (1). Труды научн. конф., посвящен, изучен, жизни и творчества А.А. Блока. Тарту, 1964. - С. 377.
30. Богомолов Н.А. Жизнь среди стихов // Валерий Брюсов. Среди стихов. 18941924: Манифесты, статьи, рецензии. М.: Сов. писатель, 1990. - С. 5-6.
31. Борев Ю. Искусство интерпретации и оценки: Опыт прочтения «Медного Всадника». М.: Сов. писатель, 1981. - С. 289-290.
32. Брюсов В.Я. Мой Пушкин: Статьи, исследования, наблюдения. -М.: ГИЗ, 1929. -318 с.
33. Брюсов В.Я. Собр. соч. в 7-ми тт. -М.: Худож. лит., 1975. Т. 7.
34. Брюсов В. В работе над Пушкиным // Литературный архив. Материалы по истории литературы и общественного движения. М. - Л., 1938. - С. 302.
35. Брюсов В.Я. Лицейские стихи Пушкина. По рукописям Московского Румянцевского музея и другим источникам. К критике текста. М.: Скорпион, 1907. С. 3-19.
36. Брюсов В.Я. Первоначальные редакции, варианты, программы, планы по изданию полного собрания сочинений Пушкина // РГАЛИ. Фонд 56, оп. 2, ед. хр. 71. С. 3.
37. Брюсов В.Я. План курса лекций, прочитанных в литературной студии: «Пушкинский период и его значение в русской литературе» // РГАЛИ. Фонд 56, оп. 2, ед. хр. 37. 2 п. л.
38. Брюсов В.Я. РГАЛИ. Фонд 56, оп.2, ед. хр. 32. 1п.л.
39. Брюсов В. Я. Пушкин и Баратынский. М.: Университетская типография, 1900. -С. 1.
40. Брюсов В. Из моей жизни: Автобиографическая и мемуарная проза. М.: Терра, 1994.-С. 24.
41. Брюсов В. Из письма И.Л. Щеглову-Леонтьеву (1904г.). Публикац. Н.Л. Степанова // Литературный архив. Вып. 1. АН СССР, 1938. - С.80.
42. Брюсов В.Я. Письма к П.П. Перцову 1894-1896 гг. (К истории раннего символизма) // Тексты и материалы. Вып. III. М.: Госуд. академ. худож. наук, 1927.-82 с.
43. Брюсовские чтения 1962 года. Ереван: Изд-во Ереван, гос. пед. инст-т, 1963. -С. 366-400.
44. Брюсовские чтения 1963 года. Ереван: Изд-во Ереван гос. пед. инст-т, 1964. -572 с.
45. Булгаков С.Н. Апокалиптика и социализм (Религиозно-философские параллели) // Булгаков С.Н. Соч. в 2-х тт. Т. 2: Избранные статьи. М., 1993. - С. 430-431.
46. Буркхарт Д. Семантика пространства. Семантический анализ поэмы «Медный Всадник» Пушкина. Пер. Г. Гергетт // Университетский пушкинский сборник. Отв. Ред. Б.В. Катаев.-М.: МГУ, 1999. -С.195, 197.
47. Буркхарт Д. К семиотике пространства: «московский текст» во «Второй (драматической) симфонии» Андрея Белого // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сб. статей. М.: Российск. госуд. гуманит. ун-т, 1990. - С. 72-90.
48. Бурлаков Н.С. Валерий Брюсов. Очерк творчества. М.: Просвещение, 1975. -С. 201.
49. Вейдле В.В. Брюсов через много лет // Мочульский К. Валерий Брюсов. -Париж: Ymca-Press, 1962. С. 1-5.
50. Ветловская В.Е Русская литература и фольклор. Вторая половина XIX века. -Л, 1982.-С. 31-32.
51. Волынский А. Литературные заметки // Северный вестник. 1893, № 3. -С.112.
52. Воронцова Т.В. Пушкин и Мережковский. «Свое в чужом» в трилогии «Христос и антихрист» // Пушкин и русская культура: Работы молодых ученых. Вып. 2. -М.: Диалог МГУ, 1999. С. 120-121.
53. Воронцова Т.В. Концепция истории в трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист». Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1998.
54. Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. - 591 с.
55. Выготский Л.С. Литературные заметки: «Петербург». Роман Андрея Белого. -«Новый путь», 1916, № 47. С. 27-32.
56. Галицина В.Н. Пушкин и Блок // Пушкинский сборник. Псков, 1962. - С.57-93.
57. Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка. СПб., 1999. С. 292-293. (Перв. изд.: Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 27. Wien, 1992).
58. Гиндин С.И. Неосуществленный замысел Брюсова (к изучению литературно-критического наследия поэта) // Вопросы литературы. 1970. № 9. С. 200.
59. Гинзбург А.С. Пушкин и Брюсов // Молодая гвардия, 1934. № 10.
60. Гиппиус Мережковская З.Н. Из книги: Дмитрий Мережковский // Вопросы литературы. 1990, № 5. - С. 241-246.
61. Гриневич П. Заметки читателя («Воскресшие боги») // Русское богатство. 1900. №4.
62. Громов П. Блок, его предшественники и современники. М. - Л., 1966. - С. 1822.
63. Даль В. И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. СПб, 1994. С. 115.
64. Дворцова Н. Пришвин и Мережковский // Вопросы литературы. 1993. Вып. III. -С. 118.
65. Дилакторская О.Г. Петербургская повесть Достоевского. СПб.: Наука, 1999. -352 с.
66. Долгополов JI. К. Андрей Белый и его роман «Петербург»: Монография. JL: Сов. писатель, 1988. - 416 с.
67. Долгополов JI.K. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX начала XX века. Л.: Сов. писатель, 1977. - С. 158-204, 253.
68. Долгополов Л.К. Символика личных имен в произведениях Андрея Белого // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976.
69. Долгополов Л.К. Начало знакомства. О личной и литературной судьбе Андрея Белого // Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации: Сборник. -М.: Сов. писатель, 1988.-С.25-103.
70. Долгополов Л.К. Творческая история и историко-литературное значение романа А.Белого «Петербург» // Белый А. «Петербург». М.: Наука, 1981 - 527 с.
71. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. -М.: Наука, 1989. -С. 214; 150-151.
72. Жирмунский В. Валерий Брюсов и наследие Пушкина. Пб., 1922. С. 81.
73. Иваницкий А.И. О подтексте поэмы А.С. Пушкина «Медный Всадник» // Русский язык за рубежом. М., 1993. № 2. - С. 77.
74. Иванов Е.П. Всадник. Нечто о городе Петербурге // А.С. Пушкин: pro et contra. Личность и творчество А. Пушкина в оценке русских мыслителей и исследователей. СПб.: РХГИ, 2000.
75. Иванов Вяч. По звездам. СПб., 1909. - С. 37-38.
76. Измайлов Н.В. «Медный Всадник» А.С. Пушкина // А.С. Пушкин «Медный Всадник». Л.: Наука, 1978. С. 227-242.
77. Ильев С.П. Эволюция мифа о Петербурге в романах Мережковского («Петр и Алексей») и Андрея Белого («Петербург») // Д.С. Мережковский. Мысль и слово. М.: Наследие, 1999. - С. 56-72.
78. Ильин И.А. Творчество Мережковского // Ильин И.А. Одинокий художник. -М., 1993.-С. 139.
79. Ильин И.А. Творчество Мережковского // Москва, 1990, № 8. С. 186-196.
80. Ильин И. Мережковский-художник // Д.С. Мережковский: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2001.-С. 374-389.
81. История русской литературы в 4-х тт. Т. 4. Литература конца XIX начала XX века (1881-1917). - Л.: Наука, 1983. - 500 с.
82. Кожевникова Н.А. О типах повтора в прозе А. Белого // Лексические единицы и организация структуры литературного текста. Калинин, 1983. - С. 52-70.
83. Кожевникова Н.А. Улицы, переулки, кривули, дома в романе Андрея Белого «Москва» // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей / Отв. ред. М.Л. Гаспаров. -М.:Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999.-С.90-113.
84. Кибальник С.А. Художественная философия Пушкина. СПб.: Академ, наук. Petropolis, 1999. -200 с.
85. Киселева Л.Ф. Пушкин в мире русской прозы. -М.: Наследие, 1999.-362с.
86. Клинг О.А. Гротеск как способ символического преобразования действительности (А.Белый) // Фантастика и русская литература XX века. М., 1994.
87. Колобаева Л.А. Мережковский романист // Изв. АН СССР. Сер. лит. и языка. Т. 50. № 5. -М., 1991. - С. 447-449.
88. Колобаева Л.А. Тотальное единство художественного мира. (Мережковский-романист) // Мережковский Д.С. Мысль и слово. М.: Наследие, 1999. - С. 5-19.
89. Комарович В.Л. О «Медном Всаднике» // Литературный современник, 1937, № 2.-С. 205.
90. Коренева М.Ю. Мережковский и немецкая культура // На рубеже XIX и XX веков. Из истории международных связей русской литературы: Сб. научн. трудов.-Л.: Наука, 1991.- С. 56,63.
91. Краснов Г.В. Поэма «Медный Всадник» и ее традиции в русской поэзии // Болдинские чтения. Горький, 1997. - С. 98.
92. Кузмин М.А. Царевич Алексей // Условности: Статьи об искусстве. Томск, 1996.-С. 77-78.
93. Лавров А.В. Мемуарная трилогия и мемуарный жанр у Андрея Белого // Белый Андрей. На рубеже двух столетий. Воспоминания: В 3-х кн. Кн. 1. -М.: Худож. лит., 1989. С. 9.
94. Литвин Э.С. В.Я. Брюсов о Пушкине // Брюсовские чтения 1963 года. -Ереван, 1964. С. 202-227.
95. Литературный архив: вып. 1. АНСССР.-М.-Л., 1938.-С. 304-351.
96. Литературный энциклопедический словарь /ЛЭС/. М.: Сов. энциклопедия, 1987.-С. 322.
97. Лихачев Д.С. Предисловие // Андрей Белый «Петербург». М.: Наука, 1981. -С. 3-5.
98. Лихачев Д.С. О русской интеллигенции // Новый мир. 1993, № 2.- С. 6-8.
99. Ли Хюн Сук «Медный Всадник» Пушкина в контексте романа А. Белого «Петербург» (к проблеме интертекстуальности) // Кандидат, диссертац. -М.: МГУ, 1998.- 178 с.
100. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии.-М.,1993.-С.27-38.
101. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблема семиотики города // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т.Т. 2. Таллин: Александра, 1992. - С. 921.
102. Лотман Ю.М., Минц З.Г. Образы природных стихий в русской литературе (Пушкин Достоевский - Блок) // Пушкин. - Санкт.-Петербург: Искусство -СПб, 1995.-С. 814-820.
103. Любимова Е.Н. Трилогия «Христос и Антихрист» // Д.С. Мережковский. Собр. соч. в 4-х т. Т. 2. М., 1990. - С. 762.
104. Макаровская Г.В. «Медный Всадник»: Итоги и проблемы изучения. -Саратов: Изд-во Саратов, ун-ва, 1978.
105. Максимов Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л.: Сов. писатель, 1969.-239с.
106. Максимов Д.Е. Брюсов-критик // В. Брюсов. Собр. соч. в 7-ми тт. Т. 6. М: Худож. лит., 1975.-С. 5-8.
107. Максимов Д.Е. О романе-поэме Андрея Белого «Петербург». К вопросу о катарсисе // Русские поэты начала века: Очерки. Л.: Сов. писатель, 1986.- С. 326.
108. Макогоненко Г.П. Творчество А.С. Пушкина в 1830-е годы (1833-1836). Л.: Худож.лит., 1982.-С. 175.
109. Мальчукова Т.Г. Античные и христианские традиции в поэзии А.С. Пушкина. Автореф. диссертац. (.) доктора филологии, наук. Новгород, 1999. -70 с.
111. Маркович В.М. Петербургские повести Н.В. Гоголя: Монография. Л.: Худож. лит., 1989.-С. 105-106.
112. Медведева К.А. Проблема нового человека в творчестве А. Блока и В. Маяковского: Традиции и новаторство. Владивосток: Изд-во Дальневост. унта, 1989. -292 с.
113. Медведева К.А. Брюсов как исследователь «Медного Всадника» // Сто лет Серебряному веку: Материалы международной научной конференции: Нерюнгри, 23-25 мая 2001 г./ Научн. ред. Б. С. Бугров, Л.Г. Кихней. М.: МАКС Пресс, 2001. - 244 с.
114. Медведева К.А. Статья В.Я. Брюсова «Медный Всадник» (к оценке критика-пушкиниста) // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Сборник статей. Уссурийск: УГПИ, 2001. - С. 181 -182.
115. Мейлах Б.С. Пушкин. Очерк жизни и творчества. М.
116. Мережковсий Д.С. Пушкин //Д. Мережковский. Вечные спутники. Пушкин. 3-е изд. СПб.: Изд. М.В. Пирожкова, 1906. - 90 с.
117. Мережковский Д.С. Пушкин // Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М.: Республика, 1995. - С. 487-522.
118. Мережковский Д. Пушкин // Пушкин в русской философской критике. М.: Книга, 1990.-С. 144.
119. Мережковский Д.С. О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы // Соколов А.Г., Михайлова М.В. Русская литературная критика конца начала века: хрестоматия. - М., 1982.-С.266.
120. Мережковский Д.С. М.Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества // Мережковский Д.С. В тихом омуте. М., 1991. - С. 312.
121. Мережковский Д.С. Иваныч и Глеб // Акрополь: Избр. лит.-критич. статьи. -М., 1991.-С. 227-246.
122. Мережковский Д.С. Тайна Запада. Атлантида Европа. - Белград, 1931. - С. 18.
123. Минский Н. Заветы Пушкина II Мир искусства. 1899, № 13-14 С.21-36.
124. Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Уч. зап. Тартуского университета. Вып. 459. Блоковский сборник Ш.Тарту, 1979.-С. 95.
125. Минц З.Г. У истоков символистского Пушкина // Пушкинские чтения: Тарту-Таллин, 1987. С. 72-76.
126. Минц З.Г., Безродный М.В., Данилевский А.А. «Петербургский текст» и русский символизм // Уч. зап. Тартуского ун-та. Вып. 664. Семиотика города и городская культура. Тарту, 1984. - С. 81.
127. Минц З.Г. Блок и Пушкин // Уч. зап. Тартуского ун-та. Т. XXI. Литературоведение. Тарту, 1973.-С. 142.
128. Минц З.Г. О трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист». Комментарии //Мережковский Д.С. Христос и Антихрист. Репринтное воспроизведение издания 1914 года. В 4 т. Т. 4.-М.:Книга, 1990.С.598-636.
129. Мифы народов мира в 2-х тт. Т. 1. М.: Российская энциклопедия, 1982. - С. 92.
130. Мочульский К.В. Блок. Белый. Брюсов. -М.: Республика, 1997. 479 с.
131. Мочульский К. Андрей Белый. Томск: Водолей, 1997. - С. 150-155.
132. Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины века XX века (А.Блок, С.Есенин, В.Маяковский). М.: Прометей, 1991. - С. 832.
133. Небольсин С.А. Классическая традиция и проблема творческой активности. /Пушкин и модернизм/. Кандидат, диссертац. -М.: ИМЛИ, 1979. 165 с.
134. Неизданный Пушкин. СПб, 1994. - С. 34.
135. Неклюдова М.Г. Традиции и новаторство в русском искусстве конца XIX начала XX века. М.: Искусство, 1991. - 396 с.
136. Непомнящий B.C. Поэзия и судьба: Статьи и заметки о Пушкине. М.: Сов. писатель., 1983. - 368 с.
137. Нива Жорж. Андрей Белый // История русской литературы: XX век. Серебряный век / Под ред. Ж. Нива. М.: Прогресс - Литера, 1995. - С.106127.
138. Никитина М.А. Заветы реализма в романах старших символистов. «Христос и Антихрист» Дм. Мережковского, «Мелкий бес» Ф. Сологуба // Связь времен: Проблема преемственности в русской литературе конца XIX начала XX века. -М., 1992.-С. 207-214.
139. Николюкин А.Н. Феномен Мережковского // Д.С. Мережковский: pro et contra. СПб: РХГИ, 2001. - С. 7-29.
140. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого. М.: Наука, 1990.- 181 с.
141. Одоевцева И. В. На берегах Невы: Литературные материалы. М.: Худож. лит., 1989.-С. 117.
142. Орлицкий Ю.Б. «Анапестический» «Петербург» и «ямбическая» «Москва»? // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сб. статей. / Отв. ред. М.Л. Гаспаров. -М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. С. 200-212.
143. Осповат А.Л., Тименчик Р.Д. «Печальну повесть сохранить.»: Об авторе и читателях «Медного Всадника». М.: Книга, 1985. - С. 139-147.
144. Отрадин М.В. Петербург в русской поэзии XVIII начала XX века // Петербург в русской поэзии (XVIII начала XX века): Поэтическая антология. -Л.: Изд-во Ленинград ун-та, 1988. С. 5.
145. Паперно И. Пушкин в жизни человека Серебряного века // Современное американское пушкиноведение. Сборник статей / Ред. У.М. Тодд III Спб., Академич. проект, 1999. - 334 с.
146. Паперный В.М. Андрей Белый и Гоголь // Уч. зап. Тартуского ун-та. Вып. 683. Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1986. - С. 59-60.
147. Перцов П.П. Д. Мережковский. Вечные спутники // Мир искусства. 1899, № 10, май. Отд. II.-С. 114-116.
148. Перцов П.П. Брюсов в начале века // Знамя, 1940, № 3. С. 248.
149. Пиксанов Н.К. Предисловие // Брюсов В. Мой Пушкин: Статьи, исследования, наблюдения. -М.-Л.: ГИЗ, 1929-318 с.
150. Пискунов В. Второе пространство романа А.Белого «Петербург» // Вопросы литературы. 1987, № 10. С. 141.
151. Пискунова С., Пискунов В. Комментарии к роману А. Белого «Петербург» // Белый А. Соч. в 2-х тг. Т. 2. Проза. М.: Худож. лит., 1990.- С. 635.
152. Пискунова С., Пискунов В. Культурологическая утопия Андрея Белого // Вопросы литературы. 1995. Вып. 3. С. 225.
153. Поварцов С.Н. Траектория падения (О литературно-эстетических концепциях Д. Мережковского) // Вопросы литературы. 1986, № 11. С. 169, 175.
154. Полоцкая Э. Статьи о Пушкине // В. Брюсов. Собр. соч. в 7тт. Т. 7. М.: Худож. лит., 1975. - С. 442-450.
155. Полякова С.В. Из наблюдений над поэтикой романа «Петербург». Вещные эквиваленты персонажей // С.В. Полякова «Олейников и об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб: ИНАПРЕСС, 1997. - С. 293-300.
156. Пономарева Г.М. Источники образа «Божьей Матери Всех Скорбящих Радости» в романе Д.Мережковского «Петр и Алексей» // Учен. зап. Тартуского гос. универ., 1990. Вып. 897. С. 72-80.
157. Приходько И.С. «Вечные спутники» Мережковского (К проблеме мифологизации культуры) // Мережковский Д.С. Мысль и слово. М.: Наследие, 1999.-С. 198.
158. Пумпянский JI.B. О «Медном Всаднике», о Петербурге, о его символе. // JI.B. Пумпянский. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.595-599.
159. Пушкин и русская культура. Вып. 2. М.: Диалог-МГУ, 1999. - 156 с.
160. Ранчин A.M. Поэзия Бродского и «Медный Всадник» // A.M. Ранчин. Иосиф Бродский и русская поэзия XVIII-XX веков. М.: Макс-Пресс, 2001. - С. 119.
161. Розанов В. А.С. Пушкин // Новое время. 1899, № 8348. С. 2-3.
162. Розанов И.Н. Народная тропа. К 125-летнему юбилею А.С. Пушкина // Всемирная иллюстрация. 1924. № 3,4. С. 32.
163. Розанов В.В. Новая работа о Толстом и Достоевском (Д.Мережковский. JI. Толстой и Достоевский) // Новое время. 1900. 24 июня, № 8736.
164. Розанов В.В. Среди иноязычных // Розанов В.В. О писательстве и писателях. -М., 1995.-С. 150.
165. Рудич В. Дмитрий Мережковский // История русской литературы: XX век. Серебряный век. / Под ред. Ж. Нива. М.: Прогресс - Литера, 1995. -С. 214225.
166. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 1999.-С. 113.
167. Русские писатели XIX века о Пушкине. Л., 1938. - С. 12-18.
168. Скатов Н.Н Далекое и близкое. -М., 1981. С. 27.
169. Садовский Б. Валерий Брюсов. Пути и распутья. Собрание стихов.Т.З. Все напевы (1906-1909) // Русская мысль. 1909. № 6. С. 139.
170. Силард Лена Поэтика символистского романа конца XIX начала XX века (Брюсов, Сологуб, Белый) // Проблемы поэтики русского реализма конца XIX начала XX века: Сб. статей. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. - С. 87.
171. Сиповский В.В. Пушкин. Жизнь и творчество. СПб., 1907. - С. 49.
172. Сквозников В.Д. О лирике // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964. - С. 219-224.
173. Сологуб Ф. Собр. соч. вХ-титг.Т. X. -СПб., 1913.-С. 159-197.
174. Сологуб Ф. О грядущем хаме Мережковского // Золотое руно. 1906, №4. С. 103.
175. Спасович В.Д. Д.С. Мережковский и его «Вечные спутники» // Вестник Европы. 1897, № 6. С. 558-603.
176. Степун Ф.А. Бывшее и несбывшееся. М.: Санкт-Петер., 1995. -С. 112.
177. Сугай Л. «.И блещущие чертит арабески» // Андрей Белый. Символизм как миропонимание. -М.: Республика, 1994. С. 11-14.
178. Тименчик Р.Д. «Медный Всадник» в литературном сознании начала XX века // Проблемы пушкиноведения: Сб. научн. трудов. Рига, 1983. - 90 с.
179. Титаренко С.Д. Мотивы и образы Ф. Ницше в поэтике раннего Брюсова // Брюсовские чтения. Ставрополь, 1994. - С. 43.
180. Титаренко С.Д. Миф как универсалия символистской культуры и поэтика циклических форм // Серебряный век: философско-эстетические и художественные искания. Кемерово, 1996. - С. 6.
181. Тиханчева Е.П. Две лекции В.Я. Брюсова о Пушкине // Брюсовские чтения 1962 года. Ереван, 1963. - С. 366-400.
182. Толстая С.М. Нечистая сила // Мифологический словарь. -М., 1991. С. 396. Стлб. 2.
183. Томашевский Б.В. Поэтическое наследие Пушкина // Томашевский Б.В. Пушкин: Работы разных лет. М.: Книга, 1990. - С. 252.
184. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. -М.: Прогресс-Культура, 1995. С. 368-400.
185. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. -М.: Наука, 1968. С. 153-154.
186. Федотов Г.П. Певец империи и свободы // Пушкин в русской философской критике. -М.: Книга, 1990. С. 362-363.
187. Фейнберг И.Л. Незавершенные работы Пушкина. М., 1979. - С. 44.
188. Фейнберг И.Л. По страницам «Истории Петра» // Читая тетради Пушкина. -М., 1985.-С. 203-305.
189. Франк С.Л. Этюды о Пушкине / Предисл. Д.С. Лихачева. М.: Согласие, 1999.-178 с.
190. Хаев Е.С. Эпитет «медный» в поэме «Медный Всадник» // Временник пушкинской комиссии. Л., 1985. - С. 180-184.
191. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999. - С. 352-356.
192. Herdman J. The double in nineteenth century fiction // Basingatoba, L. Macmillan, 1990. P. 5.
193. Ходасевич В.Ф. О Пушкине // Ходасевич В.Ф. Собр. соч. в 4-х тт. Т. 3. М.: Согласие, 1996.- С. 395-512.
194. Ходасевич В.Ф. Петербургские повести Пушкина // Ходасевич В.Ф. Собр. соч. в 4-х тт. Т. 2. М.: Согласие, 1996. - С. 60-63.
195. Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник. М.: Сов. писатель, 1991.С.180.
196. Цуркан В.В. Брюсовская концепция творчества Пушкина. Кандидат, диссертац. -М.: МГПУ, 1995. 181 с.
197. Цявловский М.А. Брюсов-пушкинист// Валерию Брюсову: сб., посвящен. 50-летию со дня рождения поэта. -М., 1924, 94 с.
198. Челышев Е.П. Пушкиноведение. Итоги и перспективы // Пушкин и современная культура. -М., 1996. С. 3-30.
199. Чепкасов А.В. Неомифологизм в творчестве Д.С. Мережковского 1890-1910-х годов // Автореф. кандид. дис. Томск, 1999. - 20 с.
200. Чуковский К. Два поэта // Смена. 1936, № 9.
201. Шестов JI. Власть идей (Д.С. Мережковский. Л. Толстой и Достоевский) // Д.С. Мережковский: pro et contra. СПб: РХГИ, 2001. - С. 109-135.
202. Эйдельман Н.Я. Пушкин: История и современность в художественном сознании поэта. М.: Сов. писатель, 1984. - 368 с.
203. Эйхенбаум Б.М. О Пушкине // Б.М. Эйхенбаум. О поэзии. Л.: Сов. писатель, 1969. - С. 321-324.
204. Эйхенбаум Б.М. Д.С. Мережковский критик // Д.С. Мережковский: pro et contra. - СПб: РХГИ, 2001. - С. 322-331.
205. Элиот Т.С. Традиция и индивидуальный талант // зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. -М., 1987. -С.169-178.
206. Эллис (Кобылинский Л.Л.) Русские символисты. Томск: Изд-во «Водолей», 1998.-288 с.
207. Эпштейн М. Парадоксы новизны (О литературном развитии XIX XX веков).-М., 1988.-С. 174.
208. Якобсон P.O. Статуя в поэтической мифологии Пушкина (пер. с англ. Н.В. Перцова) //Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. - С. 147-148.
209. Яранцев В.Н. Интертекстуальная проблематика символистского текста. «Медный Всадник» А.С. Пушкина и «Петербург» А. Белого // Сибирская пушкинистика сегодня: Сборник научных статей. Новосибирск, 2000. - С. 220-222.
210. Яранцев В.Н. «Эмблематика смысла» романа Андрея Белого «Петербург». Автореф. дисс. . .канд. филол. наук. Новосибирск, 1997. - 18 с.