«Евгения Гранде», художественный анализ романа Бальзака. Бальзак - евгения гранде Бальзак евгения гранде о чем
Оноре де Бальзак
Евгения Гранде
Марии
Имя ваше, имя той, чей портрет лучшее украшение этого труда, да будет здесь как бы зеленой веткою благословенного букса, сорванною неведомо где, но, несомненно, освященною религией и обновляемою в неизменной свежести благочестивыми руками во хранение дома.
Де Бальзак
Бывают в иных провинциальных городах такие дома, что одним уже видом своим наводят грусть, подобную той, какую вызывают монастыри самые мрачные, степи самые серые или развалины самые унылые. В этих домах есть что-то от безмолвия монастыря, от пустынности степей и тления развалин. Жизнь и движение в них до того спокойны, что пришельцу показались бы они необитаемыми, если бы вдруг не встретился он глазами с тусклым и холодным взглядом неподвижного существа, чья полумонашеская физиономия появилась над подоконником при звуке незнакомых шагов. Этими характерными чертами меланхолии отмечен облик жилища, расположенного в верхней части Сомюра, в конце кривой улицы, что поднимается в гору и ведет к замку. На улице этой, ныне малолюдной, летом жарко, зимой холодно, местами темно даже днем; примечательна она звонкостью своей мостовой из мелкого булыжника, постоянно сухой и чистой, узостью извилистого пути, тишиною своих домов, принадлежащих к старому городу, над которым высятся древние городские укрепления. Трехвековые эти постройки, хотя и деревянные, еще крепки, и разнородный внешний вид их способствует своеобразию, привлекающему к этой части Сомюра внимание любителей старины и людей искусства. Трудно пройти мимо этих домов и не полюбоваться огромными дубовыми брусьями, концы которых, вырезанные причудливыми фигурами, увенчивают черными барельефами нижний этаж большинства этих домов. Перекрестные балки покрыты шифером и вырисовываются синеватыми полосами на ветхих стенах здания, завершенного деревянной островерхой крышей, осевшей от времени, с гнилым гонтом, покоробленным от переменного действия дождя и солнца. Кое-где виднеются подоконники, затертые, потемневшие, с едва заметной тонкой резьбой, и кажется, что им не выдержать тяжести темного глиняного горшка с кустиками гвоздик или роз, выращенных какой-нибудь бедной труженицей. Далее бросится в глаза узор из огромных шляпок гвоздей, вбитых в ворота, на которых гений предков наших начертал семейные иероглифы, смысл коих никому не разгадать. Не то протестант изложил здесь свое исповедание веры, не то какой-нибудь член Лиги проклял Генриха IV. Некий горожанин вырезал тут геральдические знаки своего именитого гражданства, своего давно забытого славного звания купеческого старшины. Тут вся целиком история Франции. Бок о бок с шатким домом, стены которого покрыты грубой штукатуркой, увековечившей труд ремесленника, возвышается особняк дворянина, где на самой середине каменного свода ворот еще видны следы герба, разбитого революциями, потрясавшими страну с 1789 года. На этой улице нижние этажи купеческих домов заняты не лавками и не складами; почитатели средневековья могут здесь найти неприкосновенным лабаз наших отцов во всей его откровенной простоте. Эти низкие просторные помещения без витрин, без нарядных выставок, без расписных стекол лишены всяких украшений, внутренних и наружных. Тяжелая входная дверь грубо обита железом и состоит из двух частей: верхняя откидывается внутрь, образуя окошко, а нижняя, с колокольчиком на пружине, то и дело отворяется и затворяется. Воздух и свет проникают в это подобие сырой пещеры или через фрамугу, вырезанную над дверью, или через проем меж сводом и низенькой, в высоту прилавка, стенкой, - там в пазах укрепляются крепкие внутренние ставни, которые по утрам снимают, а по вечерам ставят на место и задвигают железными засовами. На этой стенке раскладываются товары. И здесь уж не пускают пыль в глаза. Смотря по роду торговли, образцы состоят из двух или трех кадок, доверху наполненных солью и треской, из нескольких тюков парусного полотна, из канатов, из медной посуды, подвешенной к потолочным балкам, из обручей, поставленных вдоль стен, из нескольких штук сукна на полках. Войдите. Опрятная молоденькая девушка, пышущая здоровьем, в белоснежной косынке, с красными руками, оставляет вязанье, зовет мать или отца. Кто-нибудь из них выходит и продает что вам требуется, - на два су или на двадцать тысяч товару, держась при этом равнодушно, любезно или высокомерно, смотря по характеру. Вы увидите - торговец дубовыми досками сидит у своих дверей и перебирает большими пальцами, разговаривая с соседом, и по виду у него только и есть, что неказистые доски для бочонков да два-три пучка дранок; а на пристани его лесной двор снабжает всех анжуйских бочаров; он высчитал до единой дощечки, сколько бочек он осилит, ежели сбор винограда будет хорош: солнце - и он богач, дождливая погода - он разорен; в одно и то же утро винные бочки стоят одиннадцать франков или падают до шести ливров. В этом краю, как и в Турени, превратности погоды властвуют над торговой жизнью. Виноградари, землевладельцы, лесоторговцы, бочары, трактирщики, судовщики - все подстерегают солнечный луч; ложась вечером спать, они дрожат, как бы утром не узнать, что ночью морозило; они опасаются дождя, ветра, засухи и хотят влаги, тепла, облаков - что кому на руку. Происходит непрерывный поединок между небом и земной корыстью. Барометр попеременно опечаливает, просветляет, озаряет весельем физиономии. Из конца в конец этой улицы, древней Большой улицы Сомюра, слова «Золотой денек!» перелетают от крыльца к крыльцу. И каждый отвечает соседу. «Луидоры с неба льются», - понимая, что несет ему луч солнца или дождь, подоспевший вовремя. В летнюю пору по субботам уже с полудня не купить ни на грош товару у этих честных купцов. У каждого свой виноградник, свой хуторок, и всякий дня на два отправляется за город. Тут, когда все рассчитано - покупка, продажа, прибыль, - у торговцев остается десять часов из двенадцати на пикники, на всяческие пересуды, непрестанные подглядывания друг за другом. Хозяйке нельзя купить куропатку без того, чтобы соседи потом не спросили мужа, удачно ли птица зажарилась. Девушке нельзя высунуть голову из окна, чтобы со всех сторон не увидели ее кучки праздных людей. Здесь ведь и душевная жизнь каждого у всех на виду точно так же, как и все события, происходящие в этих непроницаемых, мрачных и безмолвных домах. Жизнь обывателей почти вся проходит на вольном воздухе. Каждая семья усаживается у своего крыльца, тут и завтракает, и обедает, и ссорится. Всякого, кто пройдет по улице, оглядывают с головы до ног. А встарь стоило только чужаку появиться в провинциальном городе, его начинали высмеивать у каждой двери. Отсюда - забавные рассказы, отсюда - прозвище пересмешники, данное обывателям Анжера, которые особенно отличались в этих пересудах.
Евгения Гранде
Евгения Гранде считалась самой завидной невестой в Сомюре. Отец её, простой бочар, разбогател во времена Революции, скупив за бесценок конфискованные церковные владения - лучшие в Сомюрском округе виноградники и несколько ферм. При Консульстве он был избран мэром, а во времена Империи его уже именовали только господином Гранде - впрочем, за глаза фамильярно звали "папашей". Никто не знал в точности, какими капиталами располагает бывший бочар, однако люди сообразительные поговаривали, что у папаши Гранде верных шесть-семь миллионов франков. Только два человека могли бы это подтвердить, но нотариус Крюшо и банкир де Грассен умели держать язык за зубами. Однако оба так откровенно лебезили перед Гранде, что город Сомюр преисполнился к старику глубочайшим уважением. Нотариус при поддержке многочисленной родни домогался руки Евгении для племянника - председателя суда первой инстанции.
В свою очередь, жена банкира де Грассена ловко интриговала, надеясь женить на богатой наследнице сына Адольфа.
Сомюрцы с интересом следили за битвой титанов и гадали, кому же достанется лакомый кусок. Некоторые, правда, утверждали, будто старик собирается выдать дочь за племянника - сына Гийома Гранде, нажившего миллионное состояние на оптовой торговле вином и обосновавшегося в Париже. Крюшотинцы и грассенисты дружно это опровергали, заявляя, что парижский Гранде метит для сына куда выше и вполне может породниться с каким-нибудь "герцогом милостью Наполеона". В начале 1819 г. папаша Гранде с помощью семейства Крюшо приобрёл великолепное имение маркиза де Фруафона. Но это обстоятельств....
Феликс Гранде, которого все называли папаша Гранде, был очень богатым, но крайне скупым человеком в городе. Он имел дочь, Евгению, которая даже не подозревала, что она является наследницей многомиллионного состояния. Однажды к ним приехал Шарль Гийиом, который был племянником папаши Гранде. Он сообщил, что отец разорился и покончил жизнь самоубийством. В предсмертном письме он просит позаботиться о сыне, поэтому Шарль начинает жить у них в доме. Евгения пытается помочь кузену и дарит ему свою коллекцию золотых монет, после чего они клянутся в вечной любви. Он уезжает за деньгами в Ост-Индию, где забывает клятву и Евгению, считая её бедной девушкой, а он хочет женится на богатой. Тем временем, умирает сначала мать, а потом и отец Евгении. Через семь лет приходит единственное письмо от Шарля, который сообщает, что женится. Евгения, несмотря на сильный удар, выплачивает все долги Шарля. Он узнаёт про огромное состояние кузены и хватается за голову, он понимает, какое богатство он упустил. Сама она выходит замуж за Крюшо, но тот вскоре умирает. По слухам, за ней начинает ухаживать маркиз де Фруафон.
Евгения Гранде - дочь Феликса Гранде. Г. - крупная и плотная девушка, с округлым лицом и серыми лучистыми глазами, прекрасная величавой красотой и врожденным благородством. До приезда в Сомюр парижского кузена Шарля Гранде, столичного франта, Е. не задумывается ни о своем положении, ни о характере своего отца. Появление Шарля, в которого Е. сразу влюбляется, пробуждает в ней множество новых мыслей и ощущений: она осознает скудость отцовского дома, догадывается о том, что ей следует скрывать от отца свою любовь.
Она начинает судить отца за
Скупость и чувствовать себя принужденно в его присутствии. Впервые в ее сердце сталкиваются добро и зло, впервые она совершает поступок, которого стыдится: пока кузен Шарль спит, она читает его письма к любовнице и другу. Любовь заставляет ее отважиться на бунт, на прямое неповиновение отцу: она отдает взаймы кузену, обедневшему из-за банкротства его отца, свои старинные золотые монеты, а когда старый Гранде хочет взглянуть на них, отказывается объяснить причину их исчезновения. Е. - дочь своего отца, и ее страсть - любовь к Шарлю - так же могущественна, как страсть папаши Гранде - любовь к золоту.
Повесив в
Своей комнате карту полушарий, Е. мысленно следит за кузеном, уехавшим в Ост-Индию сколачивать состояние, она черпает счастье в воспоминаниях о единственном поцелуе, которым она обменялась с Шарлем, и эти воспоминания помогают ей спокойно переносить гнев отца, посадившего ее на хлеб и воду. Трагедия Е. - в бесплодности ее жизни. Став после смерти матери и отца владелицей несметных богатств, Е. продолжает жить в том же неуютном холодном доме; она управляет своими владениями так, как ей завещал отец, и даже перенимает некоторые его словечки, например манеру говорить: «Посмотрим», когда не хочется давать прямой ответ.
Многие женихи мечтают взять за себя невесту-миллионщицу, но она ждет Шарля, Шарль же, разбогатевший за счет торговли рабами и огрубевший душой, женится на некрасивой аристократке, ибо, в отличие от сомюрцев, не догадывается о том, как богата его кузина. Е. выходит замуж за председателя сомюрского суда первой инстанции Крюшо де Бонфона, предварительно взяв с него обещание, что брак останется фиктивным. Овдовев, она остается прежней старой девой, в которой святость и благородство страдания сочетаются с мелочными провинциальными привычками.
Феликс Гранде - отец Евгении Гранде. Г. - сомюрский бочар, разбогатевший во время революции 1789-1794 гг., когда ему удалось скупить за бесценок лучшие в округе фермы и виноградники. Богатство помогло ему превратиться из «папаши Гранде», как именовали его жители Сомюра, в «господина Гранде» и даже стать мэром родного города. Г. - коренастый, плотный мужчина с круглым, топорным, рябым лицом, со спокойным, хищным выражением глаз, «какое народ приписывает василиску»; лицо его выдает «опасную хитрость, холодную честность и эгоизм». Страсть, безраздельно владеющая Г., - скупость; ради денег Г. готов на все; в коммерции он «походил на тигра»: он подстерегал добычу, потом «разевал пасть своего кошелька, проглатывал очередную долю экю и спокойно укладывался, как змея, переваривающая пищу; все это проделывал он бесстрастно, холодно, методически».
Своих родных - жену и единственную дочь - Г. держит в черном теле, деспотически диктует им правила жизни в своем доме; чем старше он становится, тем сильнее делается его скупость; все его чувства сосредоточиваются на золоте; для него счастье - владеть золотом, пересчитывать по ночам золотые монеты. Поэтому, узнав, что Евгения отдала свое золото кузену Шарлю, Г. сажает дочь на хлеб и воду. От огорчения мать Евгении, жена Г., заболевает и умирает. Г. опечален потерей жены, но по-настоящему потрясает его другое: после смерти г-жи Гранде Евгения, ее наследница, может потребовать раздела имущества, и тогда он, Г., лишится части состояния. В восемьдесят два года Г. разбивает паралич, но он продолжает наблюдать за тем, как дочь получает платежи от арендаторов, а все свое время проводит в кресле около двери в маленький кабинет, где хранится его золото; пока у него хватает сил открыть глаза, он тревожится о своих луидорах и требует, чтобы дочь раскладывала их перед ним на столе. Деньгам посвящены и его последние слова, обращенные к дочери: «Береги золото, береги! Ты дашь мне отчет на том свете!»
Нанетта-громадина - служанка в доме папаши Гранде. Н. - «существо женского пола, сложенное как Геркулес, твердо стоящее на ногах, как шестидесятилетний дуб на корнях своих, существо с широкими бедрами и квадратной спиной, с руками ломового извозчика и честностью непоколебимой, как ее нетронутое целомудрие». Н. стряпает, стирает, убирает в доме Гранде и слепо повинуется своему хозяину, которому служит с двадцати двух лет, она - воплощенная верность, не только служанка, но и член семьи. После смерти старого хозяина она получает от Евгении Гранде пожизненную пенсию и, став богатой невестой, в пятьдесят девять лет выходит замуж за главного смотрителя земель Гранде.